суббота, 29 июля 2017 г.

"Место встречи изменить нельзя" (1979)

Оригинал взят у a_fixx в О споре Жеглова с Шараповым

На съёмках фильма
Кинопоиск

Фильм "Место встречи изменить нельзя" (реж. Станислав Говорухин, 1979), ставший если не культовым, то очень любимым для нескольких поколений, разошедшийся на цитаты, давший неувядаемые образцы актёрских работ, использует ещё и своеобразный механизм привлечения зрительского интереса, характерный скорее для ток-шоу. Он формулирует в явном виде основной конфликт на уровне идей, а затем оставляет его неразрешённым и как будто побуждает зрителя выбрать ту или иную сторону в этом конфликте. Имеется в виду, конечно, противостояние главных героев – Жеглова и Шарапова, и ключевой эпизод здесь – спор о кошельке, подброшенном карманнику Кирпичу.

Прежде чем переходить к сути спора, хочется отметить то, как мастерски прописан этот диалог. В трёхминутной перепалке дана модель любого холивара. Есть доводы в духе Максима Шевченко: "Это ведь ты с нами вытаскивал из петли женщину, мать троих детей, у которой такой вот Кирпич вынул последние деньги..." и т. д., – которые, разумеется, никакие не доводы, а то, что хорошо определяется словами "взвинченная, демагогическая патетика". Есть и апелляция к "народному мнению", к большинству. Есть то, что объединяет спорящих и мимо чего они проскакивают, – понятие чести офицера. А заканчивается всё шараповской сентенцией общего характера, против которой оппонент и не возражал, и каждый остаётся при убеждении в собственной правоте. (В одном интервью, кстати, Владимир Конкин говорит, что с Высоцким они на съёмках "не сошлись характерами", и поэтому сцену спора им было играть "легче лёгкого".)

Спор этот нисколько не утратил своего значения и вряд ли когда-то утратит. В наши дни он чаще выступает в виде формулы "по закону или по справедливости". А задолго до муровцев на схожую тему проповедовал апостол Павел – о букве и духе Закона (2 Кор 3:6-8). Мало того, что сам по себе спор о букве и духе не прост и, видимо, вообще неразрешим в абстрактном виде. Понятно, что закон должен исполняться по своей букве, но бывают случаи, когда во имя духа надо поступиться буквой, и спор-то у Жеглова с Шараповым возникает по поводу конкретного случая – с конкретным Кирпичом и конкретным кошельком. Жеглов нигде не говорит, что законом можно вертеть как угодно, но в данном случае он посчитал, что дух важнее. Здесь интересно ещё, что "буква" изменчива во времени и пространстве: она может представать в виде иудейских ветхозаветных установлений, что можно делать в субботу и чего нельзя, или в виде уголовно-процессуального кодекса, – но дух всегда один. И если букву легко проверить, то с духом сложнее: тот же апостол Павел говорит, что он написан "не на скрижалях каменных, а на плотяных скрижалях сердца" (2 Кор 3:3). Кто же, кроме тебя самого, прочтёт эти скрижали?

Но более того, мы даже не можем взять и развести Жеглова с Шараповым по разным углам ринга, этот за дух, а тот за букву. Можно вспомнить начало фильма, где Шарапов предлагает взять бандита как "языка" и "потолковать как следует": "На то он и "язык", чтобы говорить то, что от него требуют. А доказать и потом можно". Вот тебе и сторонник буквы! Заметим, что у Жеглова здесь (далее – везде) и в мыслях нет применять пытки или вообще какое-либо телесное насилие к подозреваемому. В другом месте Жеглов сам поучает Шарапова: "Закон, брат, точность любит. На волосок отступил от него – чью-то жизнь покалечил", и нельзя сказать, что это пустые слова. Жеглов не меньший законник, чем Шарапов, и по-своему старается сочетать в своей практике букву и дух закона. "Вор должен сидеть в тюрьме" – это по духу закона. А буква даёт ему право держать под стражей Груздева, потому что формальные основания для этого есть. В свою очередь, когда Шарапов настаивает на том, чтобы отпустить Груздева (при том, что у того дома найдено орудие убийства), в его словах и действиях много интуиции, сочувствия, эмоций, желания восстановить справедливость, пусть даже не без логики и фактов, – но чего там меньше всего, так это строгого следования букве. В финальном драматичном эпизоде с гибелью Левченко по букве действует именно Жеглов, а Шарапов, вероятно, здесь готов был отступить от неё и скорее согласился бы на побег своего друга.

Может быть, вообще неверно считать, что в этом споре происходит столкновение каких-то разных идей. Не идеи здесь сталкиваются, это обнаруживают друг друга разные полюса магнита или разные электроды батарейки, плюс и минус. Жеглов толкует "дух" закона предпочтительно в сторону наказания, а Шарапов – в сторону оправдания ("Послушай, орёл! Тебе бы вовсе не в сыщики, а в адвокаты идти"). Есть ли обе эти стороны в духе закона или даже в Духе Закона? Наверное, есть, раз Христос и Искупитель, и Судья. И "плюс" и "минус" здесь, как и в батарейке, – это не "хорошо" и "плохо", а просто разность потенциалов, позволяющая батарейке работать.

Осталось сделать ещё один шаг и признать, что Жеглов и Шарапов – не антагонисты, а две части одного целого. И это целое, эта батарейка, казалось бы, работает – преступник найден, невиновный освобождён, но... В сценарии фильма были слова Шарапова, что он не будет работать с Жегловым, потому что тому нравится убивать людей, но Высоцкий категорически воспротивился такой концовке. И тем не менее даже без этих слов мы понимаем, что после смерти Левченко целое уже точно распадается. Почему? Эти заметки начинались с одного новозаветного противопоставления – буквы и духа, но есть ещё другое – кесарева и Богова. Служба в правоохранительных органах, борьба с преступностью, вообще всякое социальное – это, безусловно, кесарево. И на вопрос, правильно ли подкидывать кошелёк в карман вору, как и на провокационный вопрос фарисеев о налогах, Иисус вряд ли бы стал отвечать. А муровцам что-то отвечать нужно, раз эра милосердия ещё не наступила.

12 комментариев:

  1. Я не раз приводил цитату Хайдеггера о том, что новоевропейские философы рассматривают всю историю мысли с позиции «субъекта». В данном случае автор обратился к экранизации литературного произведения с мерками телевизионного ток-шоу. Правда, аналогия сработала только в эпизоде, когда Шарапов сцепился с Жегловым по поводу Кирпича. Эта сцена лучше всего подходила для формата телевизионной передачи. В качестве зрителей были коллеги, ехавшие вместе с ними на задание. Но данный формат дискуссии присущ не только телевизионным ток-шоу. Такая манера выражать свою точку зрения была обычной для революционной и послереволюционной эпохи. И корректней было бы сравнивать Жеглова с большевистскими агитаторами, чем с Максимом Шевченко, так как второй – всего лишь их клон. Так же выпадает из обсуждения реальный контекст, в котором происходят события романа. И выпадает он не у автора рецензии и не у Станислава Говорухина, а у самих братьев Вайнеров. Герои существуют в какой-то социалистической реальности, где нет ни НКВД, ни ГУЛАГа, ни Сталина. И автор рецензии добросовестно им подыгрывает, рассуждая о букве и духе закона в послевоенном СССР.
    Что касается божьего и кесарева, то общество на 90% функционирует за счет норм морали и только на 10% - за счет норм права. Попытка подмять под себя мораль якобы во имя «торжества справедливости» ведет к деградации общества. Христос не вмешивается в дела кесаревы, но кесарь должен в своих поступках руководствоваться заповедями христовыми. Подбрасывать кошелек вору неправильно не только потому, что противоречит юридическому закону, но также закону божьему. Вот этого Жеглов и не понимает, и вот на этот его недостаток и всей системы в целом обратили внимание братья Вайнеры.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. >> Герои существуют в какой-то социалистической реальности, где нет ни НКВД, ни ГУЛАГа, ни Сталина

      Это верно.

      >> И автор рецензии добросовестно им подыгрывает, рассуждая о букве и духе закона в послевоенном СССР.

      А это нет. Про послевоенный СССР в статье ни слова. Я исхожу из той художественной реальности, которая дана в фильме, не оценивая его "историческую достоверность".

      >> Христос не вмешивается в дела кесаревы, но кесарь должен в своих поступках руководствоваться заповедями христовыми.

      Если кесарь будет руководствоваться заповедями Христовыми, он, наверное, первым делом должен отречься от своего царства и раздать всё имущество бедным :)

      >> Подбрасывать кошелек вору неправильно не только потому, что противоречит юридическому закону, но также закону божьему.

      Конечно, неправильно. Никто и не говорит, что нужно подбрасывать кошелёк вору. И Жеглов не говорит, он не формулирует общего правила. Был конкретный случай с конкретным карманником, и в этом конкретном случае он считает, что поступил правильно. Я как раз и хотел обратить внимание на то, что в этом споре всё несколько сложнее, чем обычно представляется.

      Удалить
    2. Вы в своих утверждениях противоречите сами себе. С одной стороны, принимаете вымышленный мир Вайнеров как некую абстракцию, чтобы обсудить некоторые феномены в чистом виде; с другой стороны, пишите, что ситуация с кошельком конкретна и требует конкретных решений. В связи с этим возникают вопросы. Первый: можем ли мы вообще вести речь о каком-то вымышленном мире, в котором живут Шарапов и Жеглов? Ведь мотивы многих их поступков кроются как раз в той советской реальности, которая осталась за кадром. Жеглов не просто сотрудник МУРа, он сотрудник народного комиссариата внутренних дел или сокращенно НКВД. Он не мог не участвовать в репрессиях 37-го года. Тогда чего стоят все его рассуждения о соблюдении закона, тем более при живом Сталине? Похоже, братья Вайнеры сфантазировали не только послевоенную Москву, но также и сотрудников МУРа. Тогда какая разница, что говорит Жеглов, если это только фантазия братьев Вайнеров.
      Второй – о конкретной ситуации с кошельком. Предложение поступить по совести в этой ситуации не является абстрактным. Просто выгода от такого поведения отодвинута намного дальше во времени, чем возможность прямо сейчас посадить карманника Кирпича. То есть здесь речь идет не о конкретном и абстрактном, а о тактической выгоде и стратегических задачах или, точнее, исторических. Наследием XX века стала повальная неспособность мыслить во временных диапазонах, выходящих за пределы 20 лет. Но никакая этическая система в таких масштабах не работает. Вера в загробную жизнь расширяла временной горизонт человека, давая возможность действовать не только в своих интересах или интересах своих детей, но также создавать условия для тех, кто будет жить через столетия. Проблема в том, что потомки восприняли созданное предыдущими поколениями как что-то естественное, существовавшее испокон веку. В результате они стали использовать накопленный ресурс, не задумываясь о его ограниченности и конечности. И вот уже Жеглов может с чистой совестью говорить о необходимости отодвинуть моральные принципы на задний план ради конкретного текущего торжества справедливости. Типичный образец революционного правосознания – расстрелять всех подонков, чтобы остальные жили счастливо. Даже Пионтковский в своих рассуждениях об ошибках белого движения скатывается в жегловщину. Мол, Деникину нужно было как Ленин с Трцким врать направо и налево, раздавать обещания, а затем их не выполнять.
      Недавно другой сообщник упрекнул меня в том, что я все упрощаю, а на самом деле все сложнее. Все действительно сложнее, но как раз поэтому с вопросами этики не надо мудрить. Но мудрить приходится, если цена за порядочность слишком высока. Тогда начинают искать такую же порядочность, но с перламутровыми пуговицами. То есть заявлять, что все не так просто.

      Удалить
    3. Знаете, я что-то противоречия здесь не вижу. Ситуация с кошельком конкретна, но она происходит в том художественном мире, который создан в фильме. Я не искал ответа на вопрос, нужно ли было подкидывать этот кошелёк. Меня не интересовала этическая оценка поступка Жеглова в этой ситуации, потому что в абстрактном виде эту оценку дать нельзя (например, в виде формулы "Ни при каких условиях нельзя вору подбрасывать улики, чтобы обвинить"), а в конкретном виде - это вопрос совести, и здесь каждый отвечает перед своей совестью.
      Художественный мир фильма - сам по себе не абстракция (что, если он отличается от реального СССР 45-го года, то он сразу становится абстракцией?), но он позволяет говорить о каких-то вещах, ну назовите их абстрактными, о социальном и духовном, о букве и духе.

      >> можем ли мы вообще вести речь о каком-то вымышленном мире, в котором живут Шарапов и Жеглов? Ведь мотивы многих их поступков кроются как раз в той советской реальности, которая осталась за кадром.

      Это обычно называют социологическим (если не вульгарно-социологическим) взглядом на искусство, который считается довольно ограниченным и был характерен как раз для советского времени. Я думаю, что вполне можно и должно говорить о том вымышленном мире, в котором действуют герои, с его логикой и законами, если мы хотим понять произведение. То, как соотносится это мир с "реальным", и почему он отличается, и какие смыслы из этих отличий можно извлечь, - это отдельная тема, и она не затрагивалась в статье.

      >> Тогда чего стоят все его рассуждения о соблюдении закона, тем более при живом Сталине?

      Сталина и сталинизма в фильме нет как чего-то значимого. Жеглов здесь носитель какой-то своей правды, своей жизненной практики, он не показан ни упырём, ни негодяем, он никого не пытает и не расстреливает в застенках. Кстати, Жеглову 25-26 лет по книге, т. е. в репрессиях 37-го он участвовать не мог. Собственно, фильм и убеждает (или не убеждает) в том, что рассуждения Жеглова чего-то стоят. Вас, видимо, не убедил.

      >> Тогда какая разница, что говорит Жеглов, если это только фантазия братьев Вайнеров.

      Тогда какая разница, что вообще говорят все вымышленные литературные и киноперсонажи? :)

      По второму Вашему вопросу. Я вообще-то думаю, что к этике, духовности не применимы такие категории, как тактическая выгода, стратегические или исторические задачи. А про этическую оценку ситуации с кошельком я написал выше.

      >> расстрелять всех подонков, чтобы остальные жили счастливо

      Этого Жеглов не говорил и я не говорю) Всё-таки между оценкой Жегловым своего конкретного поступка и такими общими утверждениями лежит пропасть, а не мостик. Мне кажется, неверно здесь делать такой вывод, что начинаем с кошелька - закончим расстрелами.

      В каком-то смысле, наверное, с вопросами этики действительно всё просто. Как апостол Иоанн говорил ученикам: любите друг друга, и одной этой заповеди достаточно. Но это немного другая простота, чем та, о которой Вы говорите, нет?

      Удалить
    4. Конкретная ситуация в вымышленном мире – это тема для отдельной докторской диссертации. А проблему художественного вымысла при описании конкретных исторических событий мы в сообществе уже обсуждали. В 2013 году была серьезная дискуссия на эту тему в связи с «Оттепелью» Тодоровского младшего. Думаю, что тут проблема разграничения творческой фантазии и обычной фальсификации, преследующей конкретные идеологические цели. В романе братьев Вайнеров нет ГУЛАГа и Сталина, но противостояние Шарапова методам Жеглова именно об этом. Вайнеры выражали свою точку зрения в рамках существовавших идеологических ограничений.
      Ваша точка зрения интересна как классический образец уверток и обходных маневров, выработанных интеллигенцией в советское время. В те времена только человек с таким набором морально-этических схем мог совместить свой статус интеллигента с возможностью вести спокойную, размеренную жизнь. Исключение из описания советской действительности второй половины 40-х годов Сталина Вы называете художественным вымыслом. Вы пишите, что нельзя дать этическую оценку поступку Жеглова, так как это вопрос персонального выбора конкретного человека в конкретной ситуации. Но тем самым Вы уже делаете свой моральный выбор, признавая, что могут быть какие-то чрезвычайные обстоятельства, которые сделают поступок Жеглова оправданным. Но нормы морали никогда не были набором правил, применяемых по обстоятельствам. Не было в Библии сносок к заповедям, описывающим случаи, когда ими можно пренебречь. Ввод такой опции в нормы морали означает их полную аннигиляцию. Весьма распространенный в политико-юридической практике прием противодействия законодательным нормам, когда правила применения делают их бессмысленными.
      Чтобы вырваться из этого замкнутого круга, необходимо отказаться от дихотомии «абстрактное-конкретное». Я рассуждаю с позиции трансцедентальной феноменологии, которая порывает с традицией, начатой Платоном, разделять бытие на мир идей и мир вещей. Идеи вещны, вещи идеальны. Поступок Жеглова является манифестацией конкретной идеологии.
      Поэтому не может быть речи о разделении вымышленного мира и реального.
      «Жеглов не показан упырем».
      А где Вы видели в советских фильмах чекистских упырей? Это все равно, что рассуждать о нацизме, опираясь на фильмы Третьего рейха.

      Удалить
    5. >> >> Думаю, что тут проблема разграничения творческой фантазии и обычной фальсификации, преследующей конкретные идеологические цели.

      Т. е. Вы допускаете, что могут быть произведения, не преследующие идеологических целей, не имеющие целью кого-то или что-то очернить или, наоборот, оправдать?

      Удалить
  2. на правах сына милиционера скажу так.
    Жеглов идейный. Он подкидывает, но знает кому. Это плохо, но он сам себе дал такое право.
    Лет через 20 придет масса неидейных и будут подкилывать кому велели :(
    Милиция тех лет не была репрессивным органом. Пытки применялись много реже чем сейчас или в 70-е. Об этом горят многие.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Так об этом я и вел речь. Сначала считают, что благая цель оправдывает подлые средства. А такие средства превращают людей в подлецов и цель становится уже не важна. Я уже приводил как-то отрывок из "Друзья и годы".

      Удалить
  3. для многих людей ГУЛАГа и правда "не было". Поэтому городская молодежь "узнала правду из "Одного дна Ивана Денисовича".
    Многие жили так:
    Кого "забрали" те виноваты, как они сидят не знаем. В Москву и большие города "враги народа" после освобождения не возвращались. Это называлось "минус" список городов где нельзя жить. Плюс с ними старались не общаться.
    А вот после реабилитации все изменилось

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Вы правы. По большому счету для моего поколения, выросшего в 70-80-е годы ГУЛАГа тоже не существовало. И я осуждал Тарковского, когда он не вернулся в 84-м с СССР. Многое о жизни в Советском Союзе мне открылось даже не во второй половине 80-х, начале 90-х, а только сейчас.

      Удалить
    2. тут как бы 2 мира. Для одного ГУЛАГа или не существовало или он существовал.
      А для другого ГУЛАГ привычен.
      Было и большое число осужденных по уголовным статьям. И это столкновение миров в фильмах "Прошай шпана замоскворецкая" и "101-й километр"

      Удалить
  4. Чудеса с рейтингом Блоггера продолжаются. На этот раз вдруг у этой публикации сократилось количество просмотров, в результате чего она опустилась в рейтинге с третьего на пятое место.

    ОтветитьУдалить

Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.