"Дуэль" (1961)/"Плохой хороший человек" (1973)

Оригинал взят у rassudkin в "Дуэль" Т.Березанцевой и Л.Рудника 1961 год, "Плохой хороший человек" И.Хейфица 1973 год.

 

Сын Милосердова из "Гаража" говорит Марине: " Я археолог. Меня как-то слабо интересует настоящее. Я предпочитаю копаться в прошлом. А вы, дочка профессора, кто?" - "У меня все по штампу. Закончила филологический в МГУ. Занимаюсь сатирой." - "По девятнадцатому веку?" - "Нет, современной." - "У вас потрясающая профессия. Вы занимаетесь тем, чего нет."
В абсолютном большинстве советских фильмов о современности современности не было. Был ее суррогат. На экране отражалась половина реальности - вторая половина отсутствовала, закрытая цензурой.

На материале советской жизни автор мог показать только суррогат советской жизни. А вот на материале прошлого - посмотреть истоки, показать какие-то фрагменты настоящего в прошлом.

Советский человек "век минувший" знал куда лучше сегодняшнего дня - свою эпоху он не видел, ее скрывали для него радио и телевизор. Газеты с новостями вызывали сонный рефлекс. Но вот прошлое, классическая литература девятнадцатого века (двадцатый был запрещен) - это любили страстно, в этом была жизнь и живые люди.

На исторические и археологические факультеты был огромный конкурс. Среднестатистические дети партийных боссов учились в МГИМО, умные - на археологии.
Не то, чтобы после революции жизнь кончилась - жизнь была , и еще какая - но она отражалась только в романах, которые лежали "в столе" и были известны лишь неформальной элите и высокопоставленной псевдоэлите.
 

 

Было впечатление, что советская современность выброшена из исторического процесса и не имеет к нему никакого отношения: все ошибки предшественников поняты и исправлены, путь развития известен и научно обоснован Марксом и Лениным. Советский Союз как будто был вырван из истории и стоял особняком во времени и пространстве. Поэтому прошлое ассоциировалось в головах разве что с "капиталистическими странами", его можно было исследовать вдоль и поперек - цензура была снисходительна.

Если кто-то видел в "веке минувшем" себя, то понимал это исключительно религиозно - как кармическое послание из прошлой жизни и знак своей мистической исключительности и неординарности.

Мозг, обстрелянный из градов пропагандой, отказывался проецировать на себя дореволюционных людей, т.к. все вопросы предков были решены советской властью.А прежние поколения, бедняги, жили как в потемках, не зная где "настоящая правда".

В фильме "Дуэль" 61-го года можно разглядеть как раз такую тонкую красную нить смысла - едва заметные истоки становления революционных взглядов.

Фон Корен (В.Дружников) в картине Березанцевой и Рудника не имеет политического типажа. Его экстремистские высказывания частью не вошли в фильм, частью смягчены тоном. В глазах Николая Васильевича - озорные черти, как будто он не всерьез, а просто заигрался. Персонаж урезан от фашиста до бескомпромиссного человека, ищущего правду. Скорее всего, будущего революционера - он естественник, ученый, с позитивистскими взглядами, ненавидит бездельников, прожигающих жизнь. Именно такой усредненный образ-клише революционера-демократа сложился в советских представлениях.

Лаевский так же лишен политической окраски, либеральной, выглядит несформировавшимся будущим революционным интеллигентом - опять же идеально-утопический советский образ-клише. Это - в будущем, а в данный момент он колеблющийся буржуазный интеллигент.

Их примирение в конце фильма - союз интеллигенции и революции, скрепленный трагической музыкой, бушующим морем и товарищеским рукопожатием. К такому махровому советскому штампу скатывается в конце этот по-театральному красивый и интересный фильм.

Слова "никто не знает настоящей правды" с высоты советского времени воспринимались как - предки не доросли еще до правды и Советов. "Дуэль" сильно портит музыка и пронзительный взгляд Стриженова на фоне тревожного неба. Музыка придает картине революционное звучание. Взгляд, пожалуй, тоже.

Тем не менее , все актеры, в т.ч. Стриженов, очень хороши, особенно женские роли актрис Людмилы Шагаловой и Елены Кузьминой.

В 60-е, после двадцатого съезда, была крепка вера в обновление, очищение и т.п. социализма. Этого обновления ждали после войны и во время войны. Дождались только после смерти тирана.

70-е - это уже годы тотального безверия, когда советская идеология перестает быть иконой. Фильм Хейфица "Плохой хороший человек" совсем другой по сравнению с "Дуэлью".

"Дуэль"полна пышной красоты, она как будто с театральными декорациями. Актеры не являются с пейзажем одним целым. Исполнители ролей посажены на красивый фон яркого южного ландшафта. Как спектакль кукол. Это дает театральный эффект укрупненной выразительности, но убивает тонкий чеховский импрессионизм.

"Плохой хороший человек" совершенно чеховский - драматическая ситуация в комедийном ракурсе. Комедия - в контрасте психологических типов, несоответствии мироощущений. Один говорит "я разлюбил" - другой отвечает с искренним сочувствием "женись, голубчик". Один говорит "благороднейший, величайшего ума человек" - другой отвечает "надо его в каторгу или общественные работы". Но в силу широты мышления герои все-таки понимают друг друга. Над этим испорченным телефоном так заразительно смеется дьякон.

Повесть Чехова и фильм Хейфица вообще о "современных идеях". Как говорит доктор Самойленко (Папанов), "конечно, вы не венчаны...но надо стоять на уровне современных идей." Что ни человек - то смесь современных влияний в противовес другому человеку с другой новейшей смесью. Каждый персонаж - пародийный гротескный психологический тип, но в характере каждого видна драма.

Фон Корен в фильме Хейфица - яркий политический типаж (как и в повести). Во времена Чехова слова "фашизм" еще не было, но типаж уже был. Николай Васильевич - деспот (именно такого общественного абъюзера и играет Высоцкий), поэтому его социальный дарвинизм приводит его прямиком к фашизму - Фон Корен пошел дальше Спенсера и перешел от естественного отбора к искусственному. Его монологи вызывают в памяти Нечаева и компанию, репрессии 37-го, красный террор. Но человек 70-х годов двадцатого века знал о Сталине и большевиках даже не половину, а четверть реальности. Поэтому у него появлялись только фашистско-гитлеровские ассоциации (и, разумеется. по расписанию, с "кап. странами").

Чехов писал "лицом к лицу", "Дуэль" 61-го года - взгляд с высоты советского времени, "Плохой хороший человек" - взгляд просто с высоты времени, со знанием, кем потом эти люди стали в истории.

Фон Корен, что тонко подмечено Чеховым, называет себя верующим в Христа. Его вера, несмотря на свою позитивистскую новизну - формально-догматическая. Т.е. такая, где есть набор жестких формальных установок - по ним отбраковываются грешники. В случае Фон Корена, установки - это десять заповедей, исключая "не убий".

При этом вера смешливого дьякона как раз свободная, она заключается в добром отношении к миру. Дьякон - еретик. Современные идеи парадоксально смешались в сердцах, так что ученый готов отправлять в каторгу за внебрачную связь, а дьякон готов сочувствовать этой связи.

Истинная вера не догматическая, а человеческая, формально-догматическая вера, несомненно, родственница фашизма.

Поэтому именно дьякон совершает двойное спасение: Лаевского - от смерти, Фон Корена - от убийства.

Первое, что приходит в голову зрителю двадцать первого века - Фон Корен, ни разу не революционер, по своим неотчетливым целям это Нечаев и бесы. Его неосознанный идеал - безусловно тоталитарное государство, деспотия восточного типа. Это роднит его с бесами, не смотря на то, что он сторонник простого закручивания гаек. а они - "особого", "незападного", социалистического пути.

Внутренняя смесь "современных идей" Вани Лаевского - это, конечно, либеральные взгляды. И Ваня, как и Фон Корен, тоже яркий политический типаж (в фильме Хейфица). Ваня хочет совершенствовать себя ("уважайте личность!"), зоолог - весь мир.

В этой картине слова "никто не знает настоящей правды" имеют религиозный смысл, он - в несовершенстве и ограниченности человека. Ограниченность ярко заметна в людях, стремящихся скорректировать под себя (улучшить) "человеческую породу". Но нет идеалов - есть стандарты, нет идеального человека - есть обезличенный человек, улучшать - лишать особенностей. Фашизм - это как раз лишение особенностей.

Лаевскому трудно из-за тонкости натуры не сорваться со своей либеральной резьбы в разгильдяйство. Т.к. слаб человек, чтобы будучи свободным, не стать разгильдяем. Чехову смешно, как Ваня, свободно, либерально, по любви, на равноправных основах сошедшийся с женщиной, готов бросить ее и удрать, сверкая пятками. Комизм любовного разочарования и подготовки к бегству прекрасно сыгран Олегом Далем.

Но Фон Корен по сравнению с ним - как раз на порядок худшего качества "породы". Он выглядит на фоне Лаевского эмоционально недоразвитым, а значит, умственно однобоким. Лаевский-либерал сильно выигрывает у Фон Корена-фашиста как раз по качеству "человеческой породы". У Вани ум сочетается с тонким ощущением жизни, а Николай Васильевич ,по сути, дубовый деспот.

Финал картины - это выигрыш Лаевского и фиаско Фон Корена. Это не ошибка "в частностях", это фиаско его философии насилия.

Восхитительна тонкая, гротескно-комедийная игра актеров, в результате которой получается трагедия. Больше всех понравились Папанов и Максакова.

 

Видеоряд напоминает живопись Серова - светлый фон, свежие краски, выразительные психологические портреты. Яркое солнце усиливает контрасты. В картине Хейфица - те же светлые краски, но с темно-декоративным кавказским акцентом. Море и белое небо переходят в желто-грязный цвет южного песка и коричневый - кувшинов и костюмов. Своеобразие кавказского городка определяет особенности изображения: соединение туземного быта, одежды , посуды, характерных местных лиц и инородной холодно-рассудочной цивилизации. Острая гармония противоположностей. Красивы детали интерьера - мозаичные окна и сад за ними, контраст заоконной ночи и белых дверных откосов. Смешные вывески торговцев напоминают о том, что красота однообразна. а мир однобок без улыбки.