Оригинал взят у mr_henry_m в Несколько замечаний об Эрике Ромере и его «Весенней сказке»
Кинопоиск
Эрик Ромер чрезвычайно интересен и близок мне, прежде всего, своим взглядом на вещи, своим подходом к изучению мира, который он вживляет в своё кино. Если же быть более конкретным, то мне доставляет огромное наслаждение наблюдать за развитием очередной истории, проливающей свет на вечный и неразрешимый вопрос о взаимопонимании полов. Но феномен его кинематографической вселенной разгадать не так-то просто. Для этого, минимум, необходимо посмотреть самые важные его работы по нескольку раз. Разделять же фильмы Ромера на лучшие и худшие – просто непосильный труд для меня.
С одной стороны, потому что я обожаю большинство его картин, и не делаю между ими таких уж принципиальных различий. Хотя, конечно, про себя я всегда имею в виду, что та или иная его история выглядит заметно изящнее и глубже, а потому имеет больше шансов называться произведением искусства. С другой стороны, проблема заключается во внешней однотипности его историй (в действительности она очень условна), чем Ромер сильно напоминает мне японского мастера бытовых драм Ясудзиро Одзу. Напоминает в лучшем смысле, однако это только усложняет дело. «Весенняя сказка» является первым фильмом третьего, в хронологическом порядке, цикла Ромера «Времена года». Параллели с Вивальди проводить можно, так как режиссёр не в первый раз выстраивает ряд своих фильмов по подобию музыкального произведения. Да и классическая музыка звучит в них неоднократно. Названию фильма отвечают, как минимум, два очевидных его элемента. Первый из них раскрывается почти в самом начале в диалоге главной героини Жанны и её кузины – наступила весна. Со вторым тоже всё просто – это счастливый конец, как в любой настоящей сказке. Фильм начинается с плавного следования камеры за Жанной, которая едет куда-то, завершив очередной рутинный день в школе для рабочего класса. Нетрудно догадаться – она учитель. Но вот удивление – философии (говорю это исключительно из уважения к её уму, который и в дальнейшем себя проявит). У неё с собой всегда пара ключей от разных квартир. Одна – квартира её возлюбленного или, как она любит повторять, «друга» (наверное, подобный эвфемизм применяется здесь вследствие характерной черты Жанны не рассказывать другим о своей личной жизни слишком подробно), которого на момент действия нет в городе. Другая же – её собственная, где на данный момент квартируется кузина. Без Матьё («друга») Жанне неприятно находится в его квартире, досаждать же навязавшейся кузине хочется и того меньше. Как следствие – ей не хочется ехать ни в одну из них. Но своя, ясное дело, - меньшее из двух зол и, в конце концов, привычнее. Забрав вещи из квартиры Матьё, Жанна едет туда и застаёт любовника своей кузины.
Небольшое немое вступление (лишённое речи, но никак не великолепной музыки) уже демонстрирует мастерство Ромера фиксировать внимание зрителя на деталях интерьера или, к примеру, на виде прекрасных солнечных вод Сены с моста. Но если река – просто красивое зрелище, то бардак в квартире Матьё говорит о многом. О чём именно – тут уже зависит от индивидуальной проницательности зрителя. Встреча с кузиной и её бойфрендом знаменует переход от чистого изображения к смеси его же с необычной формой ромеровского диалога. В чём же его необычность – тут надо вести отдельный разговор. Пока же важно то, как «удача» некоей университетской подруги Жанны помогает ей застать ту дома, чтобы пригласить на вечеринку по старой дружбе. И особенно очаровательно не столько то, что последовало за этим в жизни Жанны, сколько то, что подруга так и не появилась, обозначив лишь судьбоносную линию для Жанны. Именно на столь неуместной для нахождения там Жанны вечеринке она и знакомится с Наташей – восемнадцатилетней девушкой, недавно поступившей в консерваторию по классу фортепьяно. И тут рождается первая загадка, а, вернее, назревает закономерный вопрос – почему же Жанна и Наташа так легко разговорились и сошлись? Сошлись настолько, что Жанна согласилась переночевать в квартире Наташи, которую последняя так неожиданно любезно предоставила незнакомке? Откуда такая внезапная взаимная симпатия? Вопрос этот можно разрешить, только обратившись к дальнейшим поступкам обеих. Их первый разговор дома у Наташи оставляет в приятном недоумении. Они обе очень откровенны и разговорчивы. Наташа – по причине юношеской жажды общения, Жанна же – по привычке беспрерывно рефлексировать, анализируя и высказывая свои мысли, видимо, также и вслух. Обе узнают о текущем положении друг друга в отношении «друга», после чего у Наташи, вероятно, возникает идея свести новую подругу с сорокалетним отцом, на шее которого уже слишком долго висит ненасытная кровопийца одного с нею возраста. Могла ли подобная мысль закрасться раньше в её голову? Едва ли, потому что пригласить милую, общительную женщину переночевать – ещё не повод бросать её в объятия своего отца.
Замечательно, что у Ромера почти всегда совершенно отсутствует однозначность трактовок. В «Весенней сказке» это именно так. Основная тема конфликта всех персонажей – это отношения между Жанной и отцом Наташи. Последняя, якобы, пытается свести их вместе, так как считает свою новую подругу (я бы даже сказал – своё «открытие») идеальной парой для отца, человека творческого, которому требуется уравновешенная любящая женщина. И, вероятно, всё-таки умная, чтобы проявлять подлинный интерес к абстрактно существующей книге, над которой он работает (жаль, что мы всё-таки не узнаём хотя бы о её тематике). Но вся прелесть как раз в невозможности чёткого понимания мотивов Наташи. В разных эпизодах впечатление складывается разное – где-то более очевидное, а где-то и совсем нет. Например, объяснение Наташи и Жанны в финале выглядит очень убедительным. Правда, Наташа ударяется в слёзы, что можно счесть за признак «женской» хитрости. Но так или иначе забавная и неожиданная находка колье Жанной разрешает все трудности и заставляет забыть о прежних разногласиях. Финал и впрямь напоминает конец любой настоящей сказки, в особенности искренние и жизнерадостные слова Наташи: «Жизнь прекрасна». Желала ли она, чтобы отец и Жанна полюбили друг друга? Возможно да, что вовсе не означает, что она имела холодный расчёт и хитрый план, которому точно следовала. Такое желание могло иметь место в ещё по-детски капризной душе девушки, которая не любит соперницу. Не важно даже, что та является любовницей отца, а вовсе не её друга, скажем. Тут важен одинаковый возраст. И она всеми силами хочет избавить отца от Евы, найдя ему подходящую партию. Нетрудно догадаться о намерении Наташи оставить их наедине перед ужином – уж очень охотно и быстро она сбегает в магазин. Но это могла быть минутная шалость, любопытство: «А что будет если»? То же можно сказать и про её внезапный отъезд с Уильямом, когда впоследствии она звонит сообщить, что уже не вернётся. Ведь по довольно искренним слезам в конце можно допустить, что между ними и вправду произошло нечто серьёзное, отчего она даже не смогла приехать обратно в загородный дом. И тот факт, что Жанна провела вечер с её отцом, мог всё равно радовать её постфактум, просто как таковой, даже если это и не было спланировано заранее. Хотя опять же – очень на то похоже.
В любом случае, однозначности здесь всё же нет. Ромер очень верно сказал, что цель его фильмов – найти контакт с индивидуальным восприятием человека, его индивидуальной чувствительностью. И фантастическое количество деталей и намёков в фильме по-настоящему восхищает даже и после нескольких просмотров. От их объёма и затруднительно отыскать верный ответ. И ещё раз повторяю – я верю, что его нет или он скрыт действительно очень умело. А и то, и другое говорит о работе высочайшей точности и детализации со стороны режиссёра. Хотя нельзя отрицать, что интеллектуальная жилка, так же способная сбить с толку, всегда прослеживается в его фильмах. То же касается и литературности, чего Ромер не отрицает, раз уж все его истории действительно были написаны им когда-то. Но мне эта жилка чрезвычайно импонирует. Изящество ума персонажей удачно сочетается с изяществом в изображении их эмоций, поступков и жестов. Добавить сюда пейзажи под настроение и ненавязчивую классическую музыку – сказка же! Ромер, конечно, большой приверженец искусства во всех его проявлениях. А совокупность приёмов разных его видов даёт удивительный эффект. В результате имеем подлинную лёгкость, красоту и тонкость французского менталитета.
Кинопоиск
Эрик Ромер чрезвычайно интересен и близок мне, прежде всего, своим взглядом на вещи, своим подходом к изучению мира, который он вживляет в своё кино. Если же быть более конкретным, то мне доставляет огромное наслаждение наблюдать за развитием очередной истории, проливающей свет на вечный и неразрешимый вопрос о взаимопонимании полов. Но феномен его кинематографической вселенной разгадать не так-то просто. Для этого, минимум, необходимо посмотреть самые важные его работы по нескольку раз. Разделять же фильмы Ромера на лучшие и худшие – просто непосильный труд для меня.
С одной стороны, потому что я обожаю большинство его картин, и не делаю между ими таких уж принципиальных различий. Хотя, конечно, про себя я всегда имею в виду, что та или иная его история выглядит заметно изящнее и глубже, а потому имеет больше шансов называться произведением искусства. С другой стороны, проблема заключается во внешней однотипности его историй (в действительности она очень условна), чем Ромер сильно напоминает мне японского мастера бытовых драм Ясудзиро Одзу. Напоминает в лучшем смысле, однако это только усложняет дело. «Весенняя сказка» является первым фильмом третьего, в хронологическом порядке, цикла Ромера «Времена года». Параллели с Вивальди проводить можно, так как режиссёр не в первый раз выстраивает ряд своих фильмов по подобию музыкального произведения. Да и классическая музыка звучит в них неоднократно. Названию фильма отвечают, как минимум, два очевидных его элемента. Первый из них раскрывается почти в самом начале в диалоге главной героини Жанны и её кузины – наступила весна. Со вторым тоже всё просто – это счастливый конец, как в любой настоящей сказке. Фильм начинается с плавного следования камеры за Жанной, которая едет куда-то, завершив очередной рутинный день в школе для рабочего класса. Нетрудно догадаться – она учитель. Но вот удивление – философии (говорю это исключительно из уважения к её уму, который и в дальнейшем себя проявит). У неё с собой всегда пара ключей от разных квартир. Одна – квартира её возлюбленного или, как она любит повторять, «друга» (наверное, подобный эвфемизм применяется здесь вследствие характерной черты Жанны не рассказывать другим о своей личной жизни слишком подробно), которого на момент действия нет в городе. Другая же – её собственная, где на данный момент квартируется кузина. Без Матьё («друга») Жанне неприятно находится в его квартире, досаждать же навязавшейся кузине хочется и того меньше. Как следствие – ей не хочется ехать ни в одну из них. Но своя, ясное дело, - меньшее из двух зол и, в конце концов, привычнее. Забрав вещи из квартиры Матьё, Жанна едет туда и застаёт любовника своей кузины.
Небольшое немое вступление (лишённое речи, но никак не великолепной музыки) уже демонстрирует мастерство Ромера фиксировать внимание зрителя на деталях интерьера или, к примеру, на виде прекрасных солнечных вод Сены с моста. Но если река – просто красивое зрелище, то бардак в квартире Матьё говорит о многом. О чём именно – тут уже зависит от индивидуальной проницательности зрителя. Встреча с кузиной и её бойфрендом знаменует переход от чистого изображения к смеси его же с необычной формой ромеровского диалога. В чём же его необычность – тут надо вести отдельный разговор. Пока же важно то, как «удача» некоей университетской подруги Жанны помогает ей застать ту дома, чтобы пригласить на вечеринку по старой дружбе. И особенно очаровательно не столько то, что последовало за этим в жизни Жанны, сколько то, что подруга так и не появилась, обозначив лишь судьбоносную линию для Жанны. Именно на столь неуместной для нахождения там Жанны вечеринке она и знакомится с Наташей – восемнадцатилетней девушкой, недавно поступившей в консерваторию по классу фортепьяно. И тут рождается первая загадка, а, вернее, назревает закономерный вопрос – почему же Жанна и Наташа так легко разговорились и сошлись? Сошлись настолько, что Жанна согласилась переночевать в квартире Наташи, которую последняя так неожиданно любезно предоставила незнакомке? Откуда такая внезапная взаимная симпатия? Вопрос этот можно разрешить, только обратившись к дальнейшим поступкам обеих. Их первый разговор дома у Наташи оставляет в приятном недоумении. Они обе очень откровенны и разговорчивы. Наташа – по причине юношеской жажды общения, Жанна же – по привычке беспрерывно рефлексировать, анализируя и высказывая свои мысли, видимо, также и вслух. Обе узнают о текущем положении друг друга в отношении «друга», после чего у Наташи, вероятно, возникает идея свести новую подругу с сорокалетним отцом, на шее которого уже слишком долго висит ненасытная кровопийца одного с нею возраста. Могла ли подобная мысль закрасться раньше в её голову? Едва ли, потому что пригласить милую, общительную женщину переночевать – ещё не повод бросать её в объятия своего отца.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.