"Анон" (2018)

Оригинал взят у ailleurs в «ЭТО УЖЕ НЕ НАШ МИР!»

Кинопоиск

Цивилизация принесла людям много хорошего. Мы больше не ночуем в пещерах и не отбиваемся камнями от диких животных, медицина поборола многие болезни, а научные открытия сделали будни жителей западного мира комфортными и безопасными. Однако, чем дальше мы продвигаемся по пути прогресса, тем более механистичным и «расчеловеченным» становится наше существование, и с каждым десятилетием эта тенденция всё усиливается. Если в прежние века образованным умам будущее представлялось обителью света и свободы, то в последнее время оно всё чаще ужасает.

Фильм новозеландского режиссёра Эндрю Никкола «Анон» (2018) рисует один из гипотетических вариантов нашего жутковатого завтра. Его герои могли бы сказать о нём, как персонажи более ранней работы Эндрю Никкола «Гостья» (2013): «Это мир, в котором больше нет войн, голода и жестокости, где царят доброжелательность и идеальный порядок. Только это уже не наш мир».
В «Гостье» силой, изменившей жизнь на Земле, были инопланетные интервенты, вселившиеся в тела большинства землян и утвердившие собственные рациональные правила. В микрокосме «Анона», который концептуально созвучен сериалу «Чёрное зеркало», человек стал заложником революционного развития технологий, подчинившего все сферы его деятельности. Эпизод «Крокодил» четвёртого сезона сериала описывает очень похожую ситуацию: давнее убийство раскрывается благодаря прибору, позволяющему визуализировать воспоминания подозреваемых и свидетелей происшествия. Как и в сюжетах «Чёрного зеркала», в «Аноне» так называемая дополненная или расширенная реальность (augmented reality) – система совмещения виртуального и реального – покрыла своей сетью все закоулки человеческой жизни: здесь пронумеровано и надписано большинство явлений бытия, включая людей, ставших обезличенными функциями общества.

Насквозь прозрачный мир, в котором, лишь взглянув на прохожего, можно узнать его имя, возраст и сферу занятий, где каждый может затребовать твои неотредактированные воспоминания о любом, самом интимном моменте твоей жизни, отнюдь не способствует сближению людей, ставших плоскими тенями чужого знания о себе. Аскетичный, почти монохромный изобразительный ряд фильма и нарочито сдержанная игра актёров, острые ракурсы и акцентированные тени подчёркивают холодную отчуждённость, царящую в этой идеально отлаженной, нивелированной системе, несовместимой с любым пониманием теплоты и сочувствия. Манекеноподобные чёрные фигуры размеренно и бесстрастно перемещаются по голубовато-серым улицам унылого, почти лишённого цветов города или неподвижно сидят в пустых помещениях офисов. Пространство становится слишком большим для людей, его уже нечем заполнить: за исключением еды, одежды и средств передвижения, вещи больше не нужны, поскольку все технические операции – оплату счетов, введение электронного кода, телефонные переговоры, передачу данных и многое другое – человек совершает мысленно. Эндрю Никкол не обременяет зрителя техническими деталями, но с первых кадров фильма мы понимаем, что человеческий глаз в этом мире с рождения оснащён микроскопической камерой, фиксирующей всё, что оказывается в его поле зрения. При необходимости эта запись может мгновенно транслироваться в сознание другого человека, но что ещё хуже, цифровая память, как и любой компьютер, может быть взломана, данные стёрты или искажены.

Будучи сценаристом собственных фильмов, Эндрю Никкол последовательно исследует тему порабощения человека его собственными научными открытиями, которые не только облегчают нашу жизнь, но и лишают нас базовых характеристик нашего вида. В своём дебюте «Гаттака» (1997) режиссёр описал вариант будущего, где рождаются только генетически правильные дети, из кода которых ещё при зачатии удаляются все нежелательные гены. Личные качества не играют больше никакой роли при выборе на должность, и рождённому традиционным образом главному герою приходится позаимствовать личность и физические данные безупречного с генной точки зрения человека, чтобы реализовать свою мечту о полётах в космос. В фильме «Время» (2011) Эндрю Никкол рассказал о футуристическом обществе, где эквивалентом богатства стало время. Бедные тяжёлым трудом зарабатывают часы и мгновенно умирают, если им не хватает секунд до следующей зарплаты, а богачи располагают миллионами лет, закодированными непосредственно в их теле. В микрокосме «Анона» физические данные человека также подверглись усовершенствованию: без каких-либо приспособлений люди видят виртуальную рекламу, дети могут включить каждого прохожего в собственную компьютерную игру, воспоминания можно загрузить в сознание без малейших искажений, которыми грешит обычная человеческая память.

Каким бы путём ни пошло человечество в будущем, отдельная личность в технократическом обществе, по мнению Эндрю Никкола, неизбежно теряет свою уникальность и оказывается бесправным, лишённым неповторимости винтиком системы. Однако в фильмах режиссёра обязательно оказывается кто-то, не согласный с таким положением дел и вступающий на путь сопротивления. Винсент («Гаттака») всей своей жизнью доказывает, что воля способна мобилизовать даже несовершенный с генной точки зрения организм и позволить человеку достичь максимальных результатов. Уилл из «Времени» преодолевает все барьеры и добивается более справедливого распределения времени между людьми. Мелани из «Гостьи» борется с захватившей её тело инопланетной «душой» и, в конечном счёте, добивается освобождения человечества.

Интрига «Анона» строится вокруг расследования отдельных случаев вмешательства в безупречно отлаженную систему слежения за гражданами, практически исключающую нарушение закона. Духовная трансформация детектива Сола Фриленда (Клайв Оуэн) напоминает озарение «бедного» Авросимова, неожиданно для себя допустившего, что истина находится на стороне тех, кого он прежде считал врагами. Сюжет отчасти напоминает «Особое мнение» (2002), герой которого внезапно осознаёт ущербность кажущейся идеальной системы предотвращения будущих преступлений. Как и герой «Особого мнения», Сол потерял ребёнка, и, возможно, именно эта тяжело переживаемая им трагедия делает его более восприимчивым к личностным ценностям. Для него память о сыне – это не только бередящее душу чувство вины, но неотъемлемая часть его самоидентификации. Начав поиски выскользнувшей из всеобщей классификации девушки, чьи данные он не может прочитать, Сол – единственный из всех своих коллег – соглашается без предубеждения рассмотреть совершенно забытую в его окружении мысль о том, что стремление укрыться от чужих взглядов не обязательно указывает на криминал, а отражает исконное право человека на приватность.

В мире, в котором люди больше не утруждают себя рассуждениями о категориях добра и зла, передоверив эту работу системе, Сол сохранил внутреннее чувство справедливости, которое позволяет ему принимать самостоятельные, порой, противоречащие букве закона решения. От богачки, пришедшей с жалобой на похищение бриллиантового браслета, он скрывает кадры, из которых очевидно, что драгоценность украла горничная, которой нечем заплатить за жильё. Эта способность не поддаваться чужому влиянию и проявлять личную эмпатию позволяет Солу прислушаться к словам обнаруженной им нарушительницы и уловить в них долю истины.

Анон (Аманда Сэйфрид), так же, как и Сол, только в значительно большей степени, свободна в своих оценках. На вопрос Сола, согласилась ли бы она скрыть убийство, она спокойно отвечает: «Смотря, какое убийство». Она не считает, что даже самый безупречный общественный порядок в состоянии заменить независимость мышления своих граждан. У Анон есть имя, но она не хочет открывать его каждому незнакомцу. Отказывается она и от прозвища, которое позволило бы ей, оставаясь анонимной, всё же стать не вызывающей подозрений частью системы. По сути, она борется за тот, понятный нам и пока ещё существующий мир, в котором мы должны пройти длинный путь личного знакомства, чтобы получить информацию, выставленную в этом ответвлении будущего на всеобщее обозрение. Социальные сети и различные средства слежения сегодня уже активно размывают границы индивидуального пространства, и мы понимаем, что не так уж далеки от общества тотальной прозрачности, где на каждого индивида, словно на товар в магазине, наклеена этикетка с его характеристиками. Мы ещё способны осознать, что подобная унификация приводит не только к удобству обработки информации, но и к предельной примитивизации, когда людям постепенно начинает казаться, что их суть действительно исчерпывается их именем, возрастом и профессией. Все персонажи фильма, олицетворяющие собой и охраняющие систему, выглядят предельно обезличенно: они одеты в одинаковые костюмы, лишены эмоциональных реакций на происходящее, им не свойственны скачки настроения или желание выделиться. Анон, хоть и носит столь же непроницаемую маску ради того, чтобы остаться незамеченной, отличается от штампованного большинства тем, что отказывается передоверять обществу нравственные оценки происходящего, самостоятельно решая, что такое – хорошо, а что такое – плохо.

В фильме очень мало рассказано о предыстории героини, мы не знаем, что именно помогло ей сохранить свою личность в обществе тотальной стандартизации. Перед нами лишь пара мгновений из прошлого, где она сжигает все материальные свидетельства своего существования. Отблески этого костра – почти единственные яркие пятна в тусклом мире глобального контроля. Оттенки красного – цвета опасности и насыщенных эмоций – сопровождают героиню и в дискотеке, где мы видим её наслаждающейся публичным одиночеством, и даже в вагоне метро, который кажется более красочным в её присутствии. Искры её сгоревшей идентичности служат фоном и для эпиграфа к фильму, в котором использованы строки английского поэта-философа XIX века Роберта Браунинга: «Я прекращаю бой, наступит пусть конец. Хочу остаться в тишине и быть забытым даже Богом». Слова, которые звучали достаточно мрачно полтора столетия назад, приобретают новый смысл в гипотетическом будущем всеобъемлющего надзора. В отличие от героев ранних фильмов Эндрю Никкола, Анон не борется с существующим порядком, а лишь отстаивает собственное право на существование в тени, вдали от недремлющего ока государства.

Ради того, чтобы защитить неприкосновенность своей личности, своё имманентное право быть собой, а не безликим социальным атомом, Анон готова мобилизовать все свои хакерские таланты. Она взламывает «угол обзора» Сола, заставляя его видеть не то, что на самом деле перед его глазами, наполняет его мозг кошмарами, похищает воспоминания. Сама возможность подобных атак на человеческий мозг показывает, насколько уязвима для недобросовестного вмешательства система, призванная обеспечить безопасность своих граждан. «Я не чувствую себя в безопасности,» — говорит Анон, продолжая маниакально уничтожать малейшие следы своего присутствия в памяти людей. Её лозунг: «Стереть всё к чёрту!», кажется, противоречит её стремлению сохранить свою индивидуальность от нивелирующего влияния полицейской системы. Однако на деле она – одна из тех немногих, кто ещё умеет отличать собственные эмоции и мысли от цифровых записей. Как некогда изобретение письменности способствовало тому, что люди стали меньше полагаться на собственную память, доверяя информацию бумаге, так новые возможные технические изобретения механизируют человеческое восприятие, лишая его неповторимости личного переживания.

Авторы ни словом не обмолвились о том, какова же подлинная жизнь Анон, которую она так ревностно оберегает от назойливого внимания общества, есть ли у неё близкие, чем она занимается, когда уверена, что Большой Брат не следит за ней. Ответ на этот вопрос очевиден: в эти редкие моменты уединения она живёт так, как живём сегодня все мы, если выключен компьютер и разряжен телефон – доверяясь собственным чувствам и мыслям, не стремясь вырвать у забвения больше информации, чем позволила нам природа, не внедряясь в сознание других.

Финал фильма относительно оптимистичен: изменивший своё мнение о системе Сол отпускает Анон в её скрытое убежище. Возможно, он будет не единственным человеком, которого ей удастся переубедить в безупречности системы, и наше будущее не столь уж мрачно?