"Банда батьки Кныша" (1924)

Оригинал (отредактированный) взят у maa13 в Батька Кныш, Модерн, Сталин, недоверие к знакам, пустыня Реального

Кинопоиск

Главный герой – товарищ Стальной.
Напомню, это 1924 год, только что умер Ленин, стало известно "Письмо к съезду" с нелицеприятными характеристиками Сталина (как впрочем, и других советских руководителей). На похоронах Ленина Сталин выступил лишь четвертым, рядом с ним мощные фигуры "старых большевиков". До культа личности, вроде бы, еще далеко. Но миф о Сталине уже создается.

Но, в данном случае, интересен не столько товарищ Стальной, сколько сам сюжет фильма, этакая творческая переработка "комедии с переодеваниями" в революционном обрамлении. А любовная интрига, сопутствующая основному сюжету, крепкими узами связана с милым сердцу дореволюционным водевилем.

Для товарища Стального и его соратников окружающий мир вокруг (в лице жителей маленького уездного городка) непроницаем. Взгляд товарища Стального упирается во множество знаков лояльности Советской власти, но может ли товарищ Стальнов доверять этим знакам? Что прячется за этими знаками: друг или враг? Как это узнать? Как выявить истину? Какая процедура поможет выявить истинные намерения, которые прячутся за знаками верности и приверженности власти? Проблема более эпистомологическая, чем просто социально-политическая. То есть, перед вами конгломерат знаков, которые исходят от городских обывателей и вам надо понять, что скрывается за этими знаками, соответствуют ли эти знаки реальности или это просто притворство, попытка вести в заблуждение, ложь и обман, в конце концов.

Обратим внимание, что знак в данном случае существует отдельно от реальности, знак автономен, знак произволен, знаком можно манипулировать. Знак уже не привязан к реальности, знак уже не представляет реальность, знак уже не замещает реальность, знак уже существует сам по себе, это уже не знак, а черт те знает что, как вообще так можно, как после этого жить на свете, как доверять людям, если нельзя доверять знакам. Нет доверия знакам. Знаки сами по себе, реальность сама по себе.

Именно увеличивающееся недоверие к знаку породило философскую проблематику, которая захлестнула умы интеллектуалов, начиная с рассвета Нового времени ("Слова, слова, слова" – горестно восклицает принц Датский).

В конце концов, английский коррупционер 17 века, впоследствии более известный как философ, Френсис Бэкон писал: "Здание этого нашего Мира и его строй представляют собой некий лабиринт для созерцающего его человеческого разума, который встречает здесь повсюду столько запутанных дорог, столь обманчивые подобия вещей и знаков, столь извилистые и сложные петли и узлы природы."

В соответствии с заветами Френсиса Бэкона, товарищ Стальной с компанией не стоял в изумлении перед этим миром призрачных знаков, наоборот он вторгался в этот мир фантомов, ставил эксперимент, выявляя, что же все-таки скрывается за этими ложными знаками и явлениями. Если реальная жизнь соткана из инсценировок, то разрушить людскую драматургию и пробиваться к Реальности можно только посредством маскарада, театральной постановки, выучив тексты ролей и притворившись своим.

Вообще, для советского кино той поры характерно какое-то легковесное представление о знаках. То есть, непринужденность, с которой герои фильмов манипулируют знаками (переодевание, смена маски, смена социальной роли на другую, часто противоположную до антагонистичности и т.п.) просто поражает. Удивительно, как быстро и безболезненно происходят превращения: дисциплинированный жесткий большевик превращается в разухабистого бандита, беспризорник в православного батюшку и т.п. И все без сучка, без задоринки, без примеси внутренних метаний и осмысления новой роли.

Но, все-таки, как пробиться к Реальности? Как преодолеть эти нагромождения знаков, которые нам врут, врут, врут, врут и врут?!
Жижек как то высказал, в общем-то, банальную мысль, что "подлинная страсть двадцатого века – проникновение в Реальную Вещь (в конечном счете в разрушительную Пустоту) сквозь паутину видимости"

Вполне возможно, что для товарища Сталина и его окружения проблема "проникновения в Реальную Вещь" стояла остро, даже очень остро, пускай не была отрефлексирова и никак не эксплицировалась, окромя газетных заголовков о срывании масок с врагов народов.

Подозрительность не есть исключительно личностная характеристика Сталина. Вполне возможно, что подозрительность и недоверие – это питательная среда, на которой сформировался сам феномен сталинизма. Сталинская паранойя это скорее концентрированное выражение "духа времени". Подозрительность и недоверие пронизывают весь сталинский период. Вспомним любимую присказку высококвалифицированного сверхдисциплинированного советского бюрократа-технократа Александра Леонтьевича Онисимова – главного героя романа Александра Бека “Новое назначение”: “Доверился – погиб!”.

Но, в общем-то, сталинский режим с этой проблемой справлялся. Тоже посредством знаков. Распознать человека, убрав наслоения знаков, можно тоже при помощи знаков. Знаков, которые предоставляет нам биография человека. Биография человека – это хранилище знаков, своеобразный крипт, проникнув в который мы узнаем всю правду о человеке, всю его подноготную, все тайные мысли и желания. Кто ты был в прошлом? Член троцкистской группировки? Офицер белой армии? Сын кулака? Внук царского министра? Посмотрев биографию и выявив знаки какого либо несоответствия, мы можем узнать, кто перед нами: друг или враг, который только прикидывается другом. Биография становится тем кодом, благодаря которому можно "прочитать" истинные намерения человека. В свою очередь, чтобы правильно "прочитать" биографию необходимо тоже знать определенный код и правильно задавать вопросы: А чем вы занимались в октябре 1917?

В фильмах сталинской эпохи, такая связь между знаками прошлого и знаками настоящего прослеживается очень четко. Иногда эти указания на эти связи откровенны и навязчивы.