"Оттепель" (2013)

Оригинал взят у mamadochka в "Оттепель", многосерийный фильм Валерия Тодоровского.

Кинопоиск

В "Иронии судьбы" Надя, учительница и интеллигентка, помня о том, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, пытается поразить Ипполита своими кулинарными достижениями и готовит заливную рыбу. Это ее попытка сделать шаг от статуса любовницы к статусу жены. Мужчины в своей  недалекости упорно не хотят видеть в ней второе, и все время подкапываются к первому. Голодный Лукашин набрасывается на еду и разочарованно говорит "а вот это не рыба, то есть это не заливная рыба...". В другой сцене Ипполит долго жует и вынимает кости и в сердцах выдает сакраментальное "Какая гадостьэта ваша заливная рыба!"

Фильм Тодоровского тоже поманил нас "вкусной" рекламой и зритель затаил дыхание, истосковавшийся в духовном голоде, даже не хорошему, а просто по  адекватному кино.

Музыка, туфли лодочки, прически бабеты и пышные силуэты юбок "нью лук" в рекламной нарезке обещали и манили. Не надо быть большим интеллектуалом, чтобы понять, что задумывалась "заливная рыба" американского образца, завоевавший феноменальный успех сериал "Мэд мен", с красивыми женщинами в тесных платьях и элегантно холодными мужчинами, переступающими через тела красоток в бесплодной погоне за самовыражением. И сам Тодоровский  этого не скрывает, рассказывая, как в приватной беседе с продюсером культового американского телесериала, промелькнула у него мысль, а что если... И вот, немало сумняшись, уже выделяется Константином Эрнстом бюджет и "стих уже звучит, задорен, нежен, на радость вам и мне". Так описывала муки творчества великая Ахматова. Тодоровский решил показать "из какого сора" растет диковина под названием

В принципе, судя по тому, что получилось, авторы хотели сделать красиво, и чтобы было не хуже, чем у американцев. Взят определенный формат, подогнан чуть чуть под советские реалии (Шона назовем Пашей, Матильда будет Марьяшей) и поехали... И вроде получилось ничего. И артисты хорошие, и девушки красивые, из главного героя брызжет давно забытый на российском экране секс-эпил. И реплики остроумные, и песенки а-ля Аида Ведищева и Майя Кристалинская, и все так приятно и комфортно для зрителя, как удобные домашние тапочки. Смотреть бы и смотреть эту элегантную волынку, расслабляться, мечтать и ждать следующей серии. Ну как это водится в нормальных сериалах. 139 серия и так далее.

Но вышел облом - то ли деньги кончились, то ли хотели просто подразнить, и такой шикарный фильм оборвался на самом интересном месте - уедет Она с Ним или нет?

Образованные авторы не стали потакать низменному обывательскому вкусу и тонко намекнули в финале на пушкинскую Татьяну, кровь которой стучит в сердца русских девочек-отличниц. Звучит впитанное с молоком на уроках литературы "Но я другому отдана, я буду век ему верна". И Марьяна красиво бежит в глубину кадра скованной походкой заводной куклы, с готовностью выполняющей поставленную режиссером задачу быть как Кристина Хендрикс.

- "А зачем на вокзал пришла?" -  недовольно проворчит обыватель, раздасадованный ловким обманом.

И вот тут важно выйдет режиссер и расскажет, что на самом деле он снимал фильм совсем не для обывателя, а для "сложного" зрителя, и фильм про сложных людей и про сложный внутренний мир художника, альтер-эго вальяжного мэтра. То есть, как бы подразумевается, что фильм-то рассчитан на "подготовленного" зрителя, который может разгадывать и узнавать сложные намеки и додумывать загадочные недосказанности, проглотить и не подавиться недоговоренностью открытого финала, а-ля корифеи французской "новой волны". Куда-куда он поехал? - наивно спросит обыватель. "Ну как куда - в Одессу, он будет работать на Одесской киностудии, как отец автора фильма, Тодоровский-старший". И подготовленный зритель будет устало объяснять сложный намек незадачливому зрителю.

И вот тут и происходит прокол и получается, что подготовленный зритель возмущенно пожимает плечами и презрительно бросает "простите, но это не заливная рыба". А бедный обманутый обыватель, старательно жевавший  вялотекущий сюжет и выплевывающий кости неувязок и натяжек, возмущенно воскликнет " Какая гадость эта ваша ....(смотрите выше). Потому что кино получилось каким-то несъедобным, как бутафорский  торт.

И у меня тоже в связи с этим возник легкий когнитивный диссонанс, породивший ряд претензий к авторам. Во-первых мне кажется  нечестным заявить в названии "Оттепель" (это что, по роману Эренбурга, недоумевала моя образованная свекровь) некий намек на целую эпоху, определенно значимую для советской истории и культуры. Но в результате от "той" оттепели в кадре остались только неудобные туфли на шпильках, сигареты без фильтра в прелестных дамских ручках и чтение известных стихов.

Фильм начинается довольно сильно. Молодая обнаженная женщина, сидящая на скамейке в сером московском дворе, как аллегория свободы и силы, которая горела в молодом поколении шестидесятых. Красивая метафора, но обидно, что это ружье не выстрелило. Мы не почувствовали настоящего конфликта, ни одна из главных героинь не пошла до конца в своем порыве, а начало путаться в силках грубого мужского шовинизма и играть роли красивых кукол.

Я могу принять условность формата сериала, но я не могу понять, как в фильме об актрисах и режиссерах мы не можем отличить талантливое от серого, новаторское от консервативного? Мы не можем понять, чем отличается Марьяна от отвергнутой актрисы ибо показанный процесс съемки рассчитан на идиотов. Актрисы разговаривают деревянными голосами, никто не испытывает мук творчества, режиссерские замечания плоские и скучные, как будто он сам не знает, зачем он находится здесь. В фильме "Начало" Панфилова зрителю не надо делать никаких душевных усилий, чтобы понять, как талатнлива героиня, душа которой бьется и горит в образе пламенной Орлеанской девственницы. "Мне мешают  руки, я не знаю, что делать с руками"- отчаянно кричит Паша. И мы понимаем ее, нам не надо ничего больше объяснять про муки творчества и актерский зажим.

Что играет Марьяна?  Где ее  неповторимая личность, где ее женский протест? Она ничем не выделяется в толпе бегущих по съемочной площадке статисток.

Шестидесятые и шестидесятники безусловно были мифом. Но мифом культурным. Это было мифом целого поколения, неким духовным камертоном, идеалистским изыском, эстетическим эталоном. Но не из-за остроносых туфель и узких брюк, а  из-за того духовного идеала, за который его носители заплатили жизнью и судьбой. Прелестные актрисы состарились в одиночестве , молодые гении умерли от водки, остальные попали в первачи и научились обслуживать власть.

Снимать о прошлом интересно тогда, когда ты можешь сказать, что связывает то прошлое с нашим настоящим, что было там и тогда, что выстрелило здесь теперь.

Иначе ты теряешь себя в бесконечных кружевах и  галстуках. Ведь не это есть  признак эпохи.