"Фанни и Александр" (1982)

Originally posted by vbv at Фанни и Александр (1982)

Кинопоиск

О волшебном фильме великого Ингмара Бергмана можно говорить очень долго. Я же хочу обратить внимание лишь на те виды волшебства, которые содержит в себе эта фамильная драма. Подобно тому, как в начале фильма перед нами подымаются занавесы и декорации игрушечного театра, перед нами поочередно раскроются секреты одной шведской семьи. Когда все картонные декорации подняты, за "фасадом" театра мы видим Александра, и точно так же, в случае внимательного просмотра фильма (тем более, что это не составит никакого труда — Бергман великолепный рассказчик), в финале мы сможем заглянуть в зеркало и увидеть свое детское отражение. Фильм завладевает нашими чувствами и пробуждает давно забытые впечатления, эмоции. Чудо свершилось.

Волшебство №1: семья Экдаль празднует рождество: а поскольку семья "театральная" (отец — владелец театра и главный режиссер), то дело не обходится без традиционных мистерий. Что такое рождественская мистерия — известно каждому. Это не только ощущение праздника, но и причастность к некому таинству. Радуются, оживляются даже взрослые. Что уж говорить о детях. Они чувствуют "постановочность" волшебства, но в то же время настоящим, неподдельным волшебством словно пропитывается весь окружающий мир, морозный, сверкающий, нарядный.

Волшебство №2 — волшебство со знаком "минус". Отец умирает, и вдова через какое-то время выходит замуж за городского епископа; она и ее дети, Фанни и Александр, перебираются в дом священника. И начинается аскеза, переходящая в жестокость, граничащую с безумием. У Ингмара Бергмана, отец которого был пастором, сложилось свое впечатление о католическом быту. "Сцены из семейной жизни" епископа и его новой жены производят сильное впечатление. Жуткие истории об епископе, которые выдумывает Александр, находят отклик и в экранной жизни: накал ненависти, испытываемой мальчиком по отношению к отчиму (это чувство взаимно), лишь возрастает, как только епископу становятся известны зловещие сказки Александра. Вымысел вот-вот готов превратиться в реальность, — и тогда на душе епископа появятся грехи, которых он, возможно не совершал, но совершал в воображении Александра. Во всяком случае, судя по бурной реакцияи священника, он уже готов воспринять несвершившиеся грехи так, как если бы их совершил. Затяжной конфликт, противостояние сына и нового мужа, пробирает до мозга костей и мать Александра, которая уже готова была смириться со своим положением, хотя и ее, актрису, привыкшую к теплу большого городского дома, ненавязчивому ласковому обману театрального искусства, преизрядно смутили что спартанская обстановка дома епископа, что его полусумасшедшие набожные родственники, находящие удовольствие в откровенном, надрывном, даже показном самобичевании и бичевании других.

Волшебство 3: когда становится известно, что развод невозможен (по местным законам, в таком случае, дети должны остаться с отцом), детей похищают богатые родственники матери, и дети оказываются в огромном доме, наполненном куклами, — эта ветвь генеалогического дерева Экдалов испокон веков занимается изготовлением кукл для театра. В этом таинственном месте живет похожий на гермафродита Измаэль, живет взаперти, но почти не тяготится своим одиночеством. По отношению к Измаэлю люди испытывают страх. Поутру, вместе со своим дядей, который несет Измаэлю завтрак, в потайную комнату заходит Александр. Измаэль просит его задержаться. Узнав о сокровенных мечтах Александра, Измаэль заставляет воплотиться в реальность его самое сильное, выдержанное временем желание, и вот уже весь дом епископа охвачен пожаром. Символический огонь души Александра оборачивается огнем настоящим.

Волшебство 4: даже после смерти глава семьи Экдалей посещает свой дом и дома своих родственников, являя собой образец смирения и скромной заинтересованности в благополучии родных. Он появляется на протяжении всего фильма, и с ним с легкостью общаются его мать и его сын (Александр).

Каждый вид волшебства даже представлен на экране по-своему, несмотря на общую неторопливую интонацию — будто бы чья-то рука неспеша, безо всякой суеты, листает семейный альбом. Грубо говоря, лица те же, а фотографии тем не менее разнятся — по стилю, постановке, колориту. Удивительная соразмерность, гармоничность присутствует в фильме, и поэтому мораль, которую Бергман пытается донести до зрителя, впитывается не только легко, но и благодатно: душевное равновесие восстанавливается, вера в "лучшее" возрождается. А мораль проста: добро, которое в данном случае классифицируется как обычная человечность, восторжествует; зло — которое рядится в овечьи шкуры добродетели — потерпит поражение. Загоняя добро в угол, зло оказывается в тупике само. Бергман призывает не унывать. Он не против горячности, но не осуждает и терпимости. Фильм получился именно таким, как получился. Магия + реализм, — щедрейший набор полутонов на одном объемном холсте.