"Три билборда на границе Эббинга, Миссури" (2017)

Сегодня сообществу "СИНЕМАТЕКА" два года.

Спасибо всем участникам и читателям за компанию.

Оригинал взят у f_famar в "3 билборда"

Кинопоиск

Автор дал фильму авторское, то есть невразумительное название, из которого разумный человек запомнит "Три билборда" и остановится. Награды и номинации фильма, а также неуловимое сходство в названиях с моими любимыми "Август: округ Оссэдж"/ "Манчестер у моря" обещали драму высшего качества. Звёздный кастинг и рейтинг критиков стали последней каплей - я поняла, что мне безумно нравятся "Билборды", скачала и села смотреть.

Очнулась примерно на середине фильма по двум причинам:
1) соскучилась
2) где подтекст, бля, где мой подтекст?

*отступление: как без специальных знаний понять, есть ли в фильме подтекст? Если в процессе просмотра вы не теряете сюжет из вида каждые 5 минут, потому что он разбудил ваши воспоминания-воображение-вдохновение, - это повод насторожиться. Если фильм можно пересказать в 2-3 фразах - подтекста нет.

Так, вторую половину "Билбордов" я лихорадочно пыталась подкопаться под сюжет и воспарить в философском экстазе. Фильм перестал радовать, обманов я не прощаю (особенно самообманов) - выпускаю критика.

"Три билборда" - это кино про то, что полиция городка не поймала убийцу девушки. Тогда мать этой девушки "распяла" шефа полиции на огромных щитах заброшенного шоссе. Дамочка нажила себе врагов и ничего не добилась.

Хрупкий сюжетный скелетик украшен финтифлюшками от приличных шуток до затёртых штампов. Которые, увы, не помогают персонажам обрести яркость. Бедному Вуди Харрельсону достался беззубый умирающий шеф полиции. Зверски замученной девушке не повезло - шеф Уиллоби узнал о скорой смерти, и ему стало только до себя (что понимают все, кроме упёртой мамаши). Уиллоби умер, не успев блеснуть характером.

Отменная мать Милдред (Френсис Макдорманд) переходит границы в борьбе за высоко квалифицированную полицейскую помощь. Мир готов уважительно содрогнуться, но почему Милдред не приложила хоть часть своих выдающихся качеств к воспитанию детей? Горячо любимая дочка была быстро созревающей стервой.

** отступление 2. В стопицотый раз наблюдаю типаж "отвязные западные подростки" - он мне до смерти надоел. Я просто не понимаю: у них отдельные комнаты, родители дуют им в рот и жеппу, в школе их не тиранят, получают права в 16 лет. Так скажите мне, почему подросшие спиногрызы ненавидят своих родителей? Курят, пьют, хамят и ставят целью своей жизни влипнуть в крупные неприятности как можно раньше. (После эпизода ссоры с дочерью, я совсем перестала жалеть и дочь, и Милдред, и сына заодно). Судя по фильмам, американцы (да и европейцы) уверены: пока дитя не перебесится сядет в тюрьму, потеряет ноги, обольётся кислотой - оно не в состоянии понять чувства благодарности, признательности, долга и родства.

А тут хвать - и грохнули девку до смерти. То есть лишили шанса прочувствовать материнскую любовь. Вот Милдред и бесится.

Я против Оскара за роль Милдред, если не учитывать свежих воспоминаний об "Оливии Киттеридж", - настоящей оскарной роли Фрэнсис Макдорманд. Думаю, именно персонаж Оливии держали в уме, номинируя Фрэнсис. По сравнению с "О.Киттеридж", "Три Билборда" превращаются в три листовки, сунутых в руки у супермаркета.

Теперь о хорошем. Единственную стоящую роль в фильме выиграл Сэм Рокуэлл. Его персонаж Диксон развивается по ходу сюжета - из неотёсанного, инфантильного переростка он рискует вырасти в хорошего парня (в отличие от дочки Милдред, он пережил боль и утрату). За метаморфозами Диксона интересно наблюдать, но, увы - актёрского ансамбля не сложилось, Диксон не может отдуваться за малокровных сокадорников.

Ну, и Питер Динклэйдж хорош при любой погоде. Какую любовную линию упустили!


Оригинал взят у a_fixx в О фильме "Три билборда на границе Эббинга, Миссури" (реж. Мартин МакДонах, 2017)

Чем фильм МакДонаха точно не является, так это историей о конфликте одиночки-правдоискателя и власть имущих, частного человека и системы или о противостоянии того же одинокого героя обществу, толпе. Хотя, разумеется, эти мотивы фильм по-своему, постмодернистски обыгрывает.

Тема борьбы с властью заканчивается, не начавшись. Сначала она заканчивается на 12-й минуте фильма, когда полиция уходит несолоно хлебавши от рекламщика, разместившего треклятые плакаты, как оказывается, в рамках закона. Затем она совсем-совсем заканчивается на 17-й минуте, когда шериф вынужден давить на жалость, уговаривая смутьянку снять плакаты, и всё равно ничего не добивается. Власть, связанная законом и вступающая на равных в откровенный диалог с человеком – это, наверное, нормальная власть, которая и должна быть при демократии, но такой мы вживую нигде не видали, и уж конечно это не та "власть" из фильмов про героическую борьбу с ней или перемалывание ею человека. С этой стороны отличие "Трёх билбордов" от того же "Левиафана" вполне очевидно.

С темой "противостояния толпе" в "Трёх билбордах" тоже не склеивается. Люди Эббинга, этого как бы типичного американского городка, никак не желают сливаться в "толпу". Даже эпизодические персонажи вроде дантиста или священника имеют своё собственное лицо и вступают в конфликт с Милдред поодиночке (заметим, из последовательности таких столкновений героев – один на один – и собран фильм; массовых сцен практически нет). Есть и немало тех, кто поддерживает бунтарку. Да и собственно, чем несгибаемая героиня в исполнении Фрэнсис МакДорманд, твёрдая в отстаивании своих убеждений, отличается от остальных жителей города? Что, их убеждения хуже? Или методы отстаивания? Честно, Милдред не назовёшь особой, приятной во всех отношениях, даже просто приятной не назовёшь, и здесь она много проигрывает шерифу Уиллоуби. Вдобавок, как мы узнаём по ходу дела, часть вины за гибель дочери лежит и на ней самой. От "одинокого борца за справедливость с всесильной системой" остаётся, в общем, только борец, который к финалу во многом утрачивает смысл своей борьбы.

Получается, что довольно сложно согласиться с Антоном Долиным и другими критиками, которые видят в фильме политику и социальность. По крайней мере, это здесь точно не главное. Можно вспомнить своего рода авторский манифест МакДонаха из его пьесы "Человек-подушка", в которой главный герой – писатель в некоем условном тоталитарном государстве, его арестовывают, он не понимает, за что, и выдаёт такую тираду:

"...В моих рассказах, наверное, вы обнаружили не совсем правильные слова: «Полицейские такие-сякие» или там «Правительство эдакое-разэдакое». Всякие политические… как бы их назвать? Типа «правительство должно сделать это и то…» Ясно. Не надо... Забудьте. Понимаете, о чем я? Я говорю о том, что если ты преследуешь какие-то корыстные политические цели, если у тебя есть какие-то политические бредни, то иди и пиши говённые эссе в газету. Я же стою совсем на другой позиции. Будь ты политиком левым или правым, если ты сел за перо, то расскажи нам историю! Понимаете? <...> Я рассказываю истории. Никаких политических лозунгов, вообще никаких лозунгов! Никакой социальности в помине!",

– и так далее. Пьеса эта популярна у нас, её Серебренников ставил в МХТ, и в других театрах тоже ставили. Мне кажется, это важные слова, определяющие отношение самого МакДонаха к творчеству, к искусству. Кстати, примерно та же мысль у Платона была выражена гораздо короче: "Поэт – если только он хочет быть настоящим поэтом – должен творить мифы, а не рассуждения" ("Федон", 61 b).

Хорошо, если социальность не главное, тогда что? В отличие от того же "Человека-подушки" здесь это, кажется, намного проще сформулировать. Кинокритик Никита Смирнов (журнал "Сеанс") пишет: "Макдона учит: если на человека смотреть достаточно долго, то за мерзавцем наверняка обнаружится хороший, неравнодушный, израненный человек, а во враге может обнаружиться родственная душа", при этом, правда, заключает, что сама картина "выглядит прямолинейно и настойчиво, как билборд". Если первое не вызывает возражений (интересно, что эта тема – сложности мира, сложности человека, неоправданности деления людей на хороших и плохих, на своих и врагов – с особенной тщательностью разрабатывается сейчас в сериалах, будь то "Игра престолов", "Родина" или "Во все тяжкие", между тем как в большом кино её влияние не так заметно), а вот второе хочется проверить на прочность. Внятность высказывания ведь не равнозначна прямолинейности. Или это такая уловка – если произведение, кажущееся понятным, нам не понравилось, мы скажем, что оно прямолинейно или назидательно, что оно выговаривает свои идеи «в лоб», но с другой стороны, если нам не придётся по вкусу произведение с более сложным, неочевидным посылом, мы ведь тоже найдём для него слова, назовём его невнятным или исполненным ложной многозначительности?

Мы видим, в том числе и по приведённому выше фрагменту из "Человека-подушки", что МакДонаху действительно свойственны порой такие как будто совсем прямые высказывания, это есть и в "Трёх билбордах", например, в центральном, на мой взгляд, эпизоде пожара в полицейском участке. Но если присмотреться к "прямолинейности" месседжа «Трёх билбордов», то окажется, что "линия" его не так уж и "пряма": всякая открыто высказанная мысль, которую можно почесть за тот самый месседж, имеет могучий противовес в виде иронии, сопутствующей этой мысли и направленной как бы даже на её дискредитацию. Как это работает, хорошо видно в эпизоде, где Милдред ужинает в ресторане с карликом Джеймсом, и подошедший к ним бывший муж героини изрекает сакраментальную фразу "Гнев порождает ещё больший гнев" ("Anger begets greater anger").

В результате слова, которые безусловно имеют отношение к "идейному содержанию" фильма и которые в некоем идеально бесхитростном произведении мы могли бы представить в виде прямого луча прожектора, в данном случае несколько раз отражаются (в повторах, переспрашиваниях разными героями), преломляются и рассеиваются в веществе иронии, освещая смысловое пространство если и не вполне естественным, то хотя бы более мягким образом.

В этом, кстати, тоже видны приметы постмодернизма, к которому обычно и относят МакДонаха, сравнивая его с Коэнами и Тарантино. Тут опять есть, над чем подумать. Принято считать, что для постмодернизма характерно (наряду с цитатностью, несерьёзностью, «текстоцентричностью») специфическое отношение к вопросу об истине, а именно отказ от неё, от истины, или от решения проблемы истины, или от поиска реальности (см., например: Руднев В. Постмодернизм // Словарь культуры XX века. М., 1999). Можно ли сказать, что в мире «Трёх билбордов» отсутствует истина и реальность, только потому, что там не оказывается безупречно хороших и безнадёжно плохих? Едва ли, ведь само понимание плохого и хорошего есть и у жителей Эббинга, и у зрителя, получающего редкий опыт полярного изменения отношения к герою. Я имею в виду прежде всего, разумеется, Диксона; в случае с ним это изменение наиболее контрастно. Истина не размывается и не исчезает оттого, что мы не можем её закрепить за конкретным героем. Если снова использовать сравнение со светом, то в истину, как в освещённую комнату, можно входить и по одному, и вместе, но комната эта так устроена, что надолго в ней не задержишься.

Для фильма же важна, похоже, другая метафора – огонь: дочь героини была сожжена, кто-то (бывший муж?) поджигает билборды Милдред, а затем она сама устраивает пожар в полицейском участке, и вплоть до финала нам предстоит наблюдать обожжённое лицо Диксона. Возможно, и плакаты не случайно такого полыхающего цвета. Причём огня очень много именно во второй половине фильма, когда конфликт из-за билбордов, усугублённый самоубийством шерифа, до предела накаляется. И этот огонь, он становится поистине очистительным, в нём сгорает вся ненависть Милдред, из него обгоревшим Фениксом вываливается обновлённый Диксон.

Кажущийся проходным, но сильно воздействующий эпизод – разговор Милдред с оленихой. Тут, наверное, есть и обыгрывание каких-то культурных смыслов: олень в общеевразийской мифологии выступает как проводник в загробный мир или как чудесный вестник, указывающий герою путь к цели, – но все эти смыслы отнюдь не смотрятся здесь нарочитой ссылкой, а слова об отсутствии Бога и пустом мире не выглядят общими местами.

По словам режиссёра, "это мог быть и не Миссури, а любой другой южный штат США. С тяжелым прошлым, живой памятью о расизме. Уж точно не Европа: это чисто американская история". Хорошие произведения, однако, всегда шире представлений самих авторов о них, и выдуманная "чисто американская история" может оказаться удивительно созвучной реальной трагедии в сибирском областном центре, потому что законы, по которым скорбь превращается в ненависть, не зависят от географии и, вероятно, от истории тоже. Язык, конечно, не повернётся сказать, что наши МЧСовцы, полицейские и чиновники – это сплошь шерифы Уиллоуби. Но даёт ли это право на озверение? Интересно, как бы повернулась история «Трёх билбордов», если бы Уиллоуби был больше похож на Тулеева, чем на себя? Если бы про убийство дочери Милдред не сообщали в новостях, а плакаты сорвали бы полицейские в первый же день? Сумел бы тогда МакДонах переиграть ненависть на её поле? Или у него тоже получился бы «Левиафан»?