Оригинал взят у mr_henry_m в «Впечатления – настоящий долг ищущего человека»
Кинопоиск
Ингмар Бергман известен как мрачный и аскетичный художник, чей талант выражался в неподражаемом умении переносить на экран глубоко личные переживания и искания, а подчас и болезненные, параноидальные фантазии. Хотя именно болезненность была особенно свойственна его картинам, равно как и его натуре, требовавшей постоянно выплёскивать наружу все душевные страдания. Именно она-то и бросала на светлый дар художника омерзительную тень, которая порой окончательно затмевала весь свет и даже в лучшем случае оставляла сильно гнетущее впечатление. Трудно сказать, какая из картин режиссёра была для него самой личной, самой исповедальной, самой важной. По крайней мере, есть несколько таких, что претендует на особое место в его творчестве.
Их можно условно назвать «семейными» картинами, потому что в них Бергман рассказывал о самых близких ему людях. Таковы, прежде всего, «Сцены из супружеской жизни» и «Фанни и Александр». И если в первой личности героев завуалированы лицами актёров и выдуманными именами, то во второй – это уже почти точные прототипы членов его семьи. В фильме же «В присутствии клоуна» режиссёр максимально приблизился к подлинной биографии своих персонажей. Здесь присутствуют его мать, его бабушка и его дядя, Карл. Все они названы здесь своими именами, и каждый из них сыграл немаловажную роль в детские годы Бергмана.
В своей книге «Латерна Магика» он так пишет о дяде: «Это был крупный тучный человек с высоким лбом, то и дело озабоченно наморщиваемым, с лысиной в коричневых пятнах и остатками редких кудрей на затылке. Волосатые уши пламенели. Большой круглый живот давил на ляжки, очки запотели от выступившей влаги, скрывая добрые, фиалкового цвета глаза. Жирные мягкие руки сжаты между коленями…» Это отрывок далеко не из самого светлого периода жизни Карла Окерблюма, которую никак нельзя было назвать счастливой. По мнению племянника, дядя был удивительным человеком и настоящим изобретателем, одарённым, но не признанным. Патентное ведомство лишь дважды удовлетворило его запросы, а их были сотни, если не тысячи. Карл был самым талантливым в своей семье, и как-то младший брат из зависти ударил «слишком умного» Карла молотком по голове. Тот остался слабоумным до конца своей жизни и был вынужден находиться под постоянной опекой у мачехи, бабушки Бергмана. Режиссёр избрал для своего фильма лишь небольшой, но очень значимый для него самого отрывок из жизни дяди. В детстве дядя Карл часто помогал ему совершенствовать его «волшебный фонарь», который проецировал на повешенный экран невероятно живые картинки, от которых нельзя был оторвать взгляда. «В присутствии клоуна» – рассказ о том, как Карлу Окерблюму пришла гениальная и революционная идея о первом в мире звуковом фильме и о том, чем закончилась отчаянная попытка претворить её в жизнь.
С самого начала Бергман как будто намеренно настраивает нас на мысль о неутешительном итоге всей истории, помещая Карла Окерблюма в психиатрическую лечебницу. Куда вскоре, по счастливой случайности попадает и профессор Фоглер – ещё один безумец, который и подаёт Карлу идею для сюжета будущего фильма. Вместе с преданными жёнами они вчетвером решаются снять звуковую ленту о Франце Шуберте, умершем в страшной нищете, и юной графине Мице, его возлюбленной, с юных лет проданной богатому вельможе и в скором времени покончившей жизнь самоубийством. И музыка Шуберта преследует Карла на протяжении всей истории. Звуки его мелодии, хотя и красивы, и даруют ощущение гармонии, всё равно мрачны и тревожны. С первых же кадров они словно предупреждают и одновременно подтверждают болезненный тон обстановки и догадку о неизбежной безысходности всех благих намерений.
Если вдуматься в этот замысел, то в нём немало абсурдного, трагичного и забавного. Сумасшедший инженер, склонный к инфантилизму, отчаянно и бездумно преданная ему невеста, сумасшедший старый профессор и его глухонемая жена, готовая потратить баснословные суммы на радость мужу – эти люди счастливы, что нашли общее и важное для всего человечества дело, а остальное не имеет значение. Как например, не важно, что графиня Мице жила на сто лет позже Франца Шуберта. Ведь для искусства так естественно проявить чуточку фантазии, слить воедино нечто, что раньше не могло существовать вместе, и через это единение достичь гармонии и попытаться дать ответы на старые вопросы новым и необычным способом.
А вопросы всё те же, что всегда интересовали Бергмана: смерть, творчество, поиски Бога, несовершенство земной любви и привязанностей друг к другу, обречённых на бесконечную ложь, уступки и боль. Если попытаться в двух словах выразить смысл этого фильма, то это будут: Бог и Дьявол. Две крайности, одна из которых дарует свет, а другая – изо всех сил стремится бросить на него тень. Карл обладает талантом подмечать в окружающем мире вещи, которых люди не понимают, не знают, как ими воспользоваться и как сделать так, чтобы они служили для их же пользы. Его дар – изобретать, то есть творить. Это его светлая сила, которая превращает толстого, неуклюжего, лысеющего человечка в яркую личность, с горящими от просветления и понимания красоты и истины глазами, прекрасного и убеждённого оратора, которого невозможно не заслушаться и не полюбить за эти самые глаза и его мягкий, покорный и беззащитный нрав. Но другая сила, в насмешку первой, искажает и извращает его натуру. Вся природная доброта, дружелюбие и талант становятся лишь редкими просветлениями во тьме безумия, похоти, гнева, жажды насилия и убийства. Таков и профессор Фоглер, чья попытки размышлять о благодати, об ангельских силах и о грехе характеризует как раз его ненормальность, в свете которой все высокие слова становятся бессвязным бормотанием. В обычной же жизни – это человек старый, слабый и потерянный, способный только из последних сил тянуться к бутылке.
Тут явственно всплывает зловещий образ клоуна, помещённый Бергманом в заглавие фильма. Это странное, отвратительное существо мертвенно-бледного цвета, не имеющее ни возраста, ни пола, ни имени. Лишь в бреду и вожделении Карла оно обретает женскую плоть и условно связанное с ней имя. Клоуны всегда были противоречивыми по своей натуре существами. Они были призваны веселить и радовать детей, но часто, наоборот, лишь страшно пугали их и снились в ночных кошмарах. Точно так же и здесь клоун является Карлу ночью, в бледной полосе лунного света, в виде кошмара, а с течением времени продолжает преследовать его и наяву. Из слов последнего, вложенных режиссёром, ясно, что ночной гость – это смерть. Но, думаю, смерть не в буквальном, древнем смысле, не бледный высокий лик в чёрном капюшоне из «Седьмой печати», а скорее – смерть духовная, смерть творческая, кривое зеркало, символ искажения всех благих намерений.
Однако во второй половине фильма угол зрения немного меняется. Мы видим небольшой деревянный домик, снятый Карлом для показа его фильма. За окном бушует метель, а внутри собралась небольшая группа людей, которых ещё не оставила надежда на успех. Это пьяный профессор Фоглер, который спит в постели и ждёт несуществующей лекции, невеста Карла, Паулина, гладящая бельё старым чугунным утюгом, сам Карл и некто Ландаль, кашляющий кровью, но всё равно самозабвенно трудящийся на благо общего дела. От профессора Фоглера ушла жена, финансирование приостановилось, гастроли закончились, в копилке осталось шестьсот с небольшим крон, на носу нищета... Важно представить себе эту картину, чтобы понять, с какой почти трогательной любовью Бергман убеждает нас в отчаянном положении своих героев, продолжающих безрассудно и, словно по инерции, бороться за идею. Их революционный фильм отказались принимать, и поездки по стране окончились ничем. И даже показ в этом холодном домике, куда пришло всего одиннадцать человек, оборвался, едва начавшись – не выдержали пробки.
Но люди, по воле судьбы оказавшиеся в кинотеатре морозной ночью и в сильную вьюгу, собрались здесь не просто так. Бергману важно показать, как даже в безнадёжном положении людей спасает жажда общения, близости, взаимопомощи и сострадания. Ему удаётся создать настолько уютную, семейную, камерную атмосферу, что с определённого момента перестаёшь воспринимать происходящее как фильм. В силу вступает удивительная способность художника-демиурга творить маленькую вселенную здесь и сейчас. И всего-то только и нужно, что небольшая комната, человеческие лица, слова… и театр. Именно магию кино, перерастающую в магию театра, демонстрирует Бергман, заставляя своих героев разыграть неудавшийся фильм на импровизированной сцене. Пусть это будет непродуманно, непрофессионально, даже обрывисто и неловко. Но зато так по-настоящему, так завораживающе и так драматично. Игра актёров постепенно перерастает в их личную драму, участниками которой становятся и немногие зрители. В их числе и Карин Бергман – мать режиссёра и двоюродная сестра Карла. Их всегда связывала тёплая, дружеская, семейная привязанность, но также и просто взаимная тяга, и симпатия двух понимающих друг друга людей.
И трагедии Франца Шуберта, разыгранной труппой Карла, суждено стать и его личной трагедией. Карл обречён на вечное присутствие клоуна за кулисами, и представлению не суждено иметь счастливый конец. Таков печальный итог, который подводит режиссёр. Но что действительно важно - так это то, что театр был и остаётся для него выше и важнее кинематографа. Как останутся с ним и тёплые воспоминания о матери, бабушке и дяде… И всё же именно с образом Карла Окерблюма наиболее тесно связана судьба и характер творчества самого Бергмана. Этот человек, никому не желавший зла, очень любил большие локомотивы, любил стоять в туннеле, прижавшись к стене, и всем телом ощущать проносящийся мимо грохочущий вихрь. И однажды был найден на рельсах сильно изуродованный, а в его брюках, свёрнутый в трубочку, был обнаружен новый, заведомо обречённый на отказ проект.
Кинопоиск
Ингмар Бергман известен как мрачный и аскетичный художник, чей талант выражался в неподражаемом умении переносить на экран глубоко личные переживания и искания, а подчас и болезненные, параноидальные фантазии. Хотя именно болезненность была особенно свойственна его картинам, равно как и его натуре, требовавшей постоянно выплёскивать наружу все душевные страдания. Именно она-то и бросала на светлый дар художника омерзительную тень, которая порой окончательно затмевала весь свет и даже в лучшем случае оставляла сильно гнетущее впечатление. Трудно сказать, какая из картин режиссёра была для него самой личной, самой исповедальной, самой важной. По крайней мере, есть несколько таких, что претендует на особое место в его творчестве.
Их можно условно назвать «семейными» картинами, потому что в них Бергман рассказывал о самых близких ему людях. Таковы, прежде всего, «Сцены из супружеской жизни» и «Фанни и Александр». И если в первой личности героев завуалированы лицами актёров и выдуманными именами, то во второй – это уже почти точные прототипы членов его семьи. В фильме же «В присутствии клоуна» режиссёр максимально приблизился к подлинной биографии своих персонажей. Здесь присутствуют его мать, его бабушка и его дядя, Карл. Все они названы здесь своими именами, и каждый из них сыграл немаловажную роль в детские годы Бергмана.
В своей книге «Латерна Магика» он так пишет о дяде: «Это был крупный тучный человек с высоким лбом, то и дело озабоченно наморщиваемым, с лысиной в коричневых пятнах и остатками редких кудрей на затылке. Волосатые уши пламенели. Большой круглый живот давил на ляжки, очки запотели от выступившей влаги, скрывая добрые, фиалкового цвета глаза. Жирные мягкие руки сжаты между коленями…» Это отрывок далеко не из самого светлого периода жизни Карла Окерблюма, которую никак нельзя было назвать счастливой. По мнению племянника, дядя был удивительным человеком и настоящим изобретателем, одарённым, но не признанным. Патентное ведомство лишь дважды удовлетворило его запросы, а их были сотни, если не тысячи. Карл был самым талантливым в своей семье, и как-то младший брат из зависти ударил «слишком умного» Карла молотком по голове. Тот остался слабоумным до конца своей жизни и был вынужден находиться под постоянной опекой у мачехи, бабушки Бергмана. Режиссёр избрал для своего фильма лишь небольшой, но очень значимый для него самого отрывок из жизни дяди. В детстве дядя Карл часто помогал ему совершенствовать его «волшебный фонарь», который проецировал на повешенный экран невероятно живые картинки, от которых нельзя был оторвать взгляда. «В присутствии клоуна» – рассказ о том, как Карлу Окерблюму пришла гениальная и революционная идея о первом в мире звуковом фильме и о том, чем закончилась отчаянная попытка претворить её в жизнь.
С самого начала Бергман как будто намеренно настраивает нас на мысль о неутешительном итоге всей истории, помещая Карла Окерблюма в психиатрическую лечебницу. Куда вскоре, по счастливой случайности попадает и профессор Фоглер – ещё один безумец, который и подаёт Карлу идею для сюжета будущего фильма. Вместе с преданными жёнами они вчетвером решаются снять звуковую ленту о Франце Шуберте, умершем в страшной нищете, и юной графине Мице, его возлюбленной, с юных лет проданной богатому вельможе и в скором времени покончившей жизнь самоубийством. И музыка Шуберта преследует Карла на протяжении всей истории. Звуки его мелодии, хотя и красивы, и даруют ощущение гармонии, всё равно мрачны и тревожны. С первых же кадров они словно предупреждают и одновременно подтверждают болезненный тон обстановки и догадку о неизбежной безысходности всех благих намерений.
Если вдуматься в этот замысел, то в нём немало абсурдного, трагичного и забавного. Сумасшедший инженер, склонный к инфантилизму, отчаянно и бездумно преданная ему невеста, сумасшедший старый профессор и его глухонемая жена, готовая потратить баснословные суммы на радость мужу – эти люди счастливы, что нашли общее и важное для всего человечества дело, а остальное не имеет значение. Как например, не важно, что графиня Мице жила на сто лет позже Франца Шуберта. Ведь для искусства так естественно проявить чуточку фантазии, слить воедино нечто, что раньше не могло существовать вместе, и через это единение достичь гармонии и попытаться дать ответы на старые вопросы новым и необычным способом.
А вопросы всё те же, что всегда интересовали Бергмана: смерть, творчество, поиски Бога, несовершенство земной любви и привязанностей друг к другу, обречённых на бесконечную ложь, уступки и боль. Если попытаться в двух словах выразить смысл этого фильма, то это будут: Бог и Дьявол. Две крайности, одна из которых дарует свет, а другая – изо всех сил стремится бросить на него тень. Карл обладает талантом подмечать в окружающем мире вещи, которых люди не понимают, не знают, как ими воспользоваться и как сделать так, чтобы они служили для их же пользы. Его дар – изобретать, то есть творить. Это его светлая сила, которая превращает толстого, неуклюжего, лысеющего человечка в яркую личность, с горящими от просветления и понимания красоты и истины глазами, прекрасного и убеждённого оратора, которого невозможно не заслушаться и не полюбить за эти самые глаза и его мягкий, покорный и беззащитный нрав. Но другая сила, в насмешку первой, искажает и извращает его натуру. Вся природная доброта, дружелюбие и талант становятся лишь редкими просветлениями во тьме безумия, похоти, гнева, жажды насилия и убийства. Таков и профессор Фоглер, чья попытки размышлять о благодати, об ангельских силах и о грехе характеризует как раз его ненормальность, в свете которой все высокие слова становятся бессвязным бормотанием. В обычной же жизни – это человек старый, слабый и потерянный, способный только из последних сил тянуться к бутылке.
Однако во второй половине фильма угол зрения немного меняется. Мы видим небольшой деревянный домик, снятый Карлом для показа его фильма. За окном бушует метель, а внутри собралась небольшая группа людей, которых ещё не оставила надежда на успех. Это пьяный профессор Фоглер, который спит в постели и ждёт несуществующей лекции, невеста Карла, Паулина, гладящая бельё старым чугунным утюгом, сам Карл и некто Ландаль, кашляющий кровью, но всё равно самозабвенно трудящийся на благо общего дела. От профессора Фоглера ушла жена, финансирование приостановилось, гастроли закончились, в копилке осталось шестьсот с небольшим крон, на носу нищета... Важно представить себе эту картину, чтобы понять, с какой почти трогательной любовью Бергман убеждает нас в отчаянном положении своих героев, продолжающих безрассудно и, словно по инерции, бороться за идею. Их революционный фильм отказались принимать, и поездки по стране окончились ничем. И даже показ в этом холодном домике, куда пришло всего одиннадцать человек, оборвался, едва начавшись – не выдержали пробки.
И трагедии Франца Шуберта, разыгранной труппой Карла, суждено стать и его личной трагедией. Карл обречён на вечное присутствие клоуна за кулисами, и представлению не суждено иметь счастливый конец. Таков печальный итог, который подводит режиссёр. Но что действительно важно - так это то, что театр был и остаётся для него выше и важнее кинематографа. Как останутся с ним и тёплые воспоминания о матери, бабушке и дяде… И всё же именно с образом Карла Окерблюма наиболее тесно связана судьба и характер творчества самого Бергмана. Этот человек, никому не желавший зла, очень любил большие локомотивы, любил стоять в туннеле, прижавшись к стене, и всем телом ощущать проносящийся мимо грохочущий вихрь. И однажды был найден на рельсах сильно изуродованный, а в его брюках, свёрнутый в трубочку, был обнаружен новый, заведомо обречённый на отказ проект.
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.