"Франциск, менестрель Божий" (1950)

Оригинал взят у mr_henry_m в Обручённый с бедностью

Кинопоиск

На освещённой солнцем дороге группа монахов во имя святого послушания начинает безостановочно кружиться на месте. В весёлом изнеможении братья один за другим падают на землю, и только непоседливый старик Джованни оказывается необычайно стоек к головокружению. Несмотря на босые ноги и грубые рясы, подпоясанные толстыми верёвками, улыбающиеся лица сидящих вызывают искреннюю симпатию. Впереди у них годы странствий, и в глазах каждого горит сдержанная радость при мысли о предстоящем путешествии. Но можно прочесть в них и лёгкую грусть. Ведь они расстаются с другими братьями, а главное — с их возлюбленным отцом, к которому всей душой привязались. Так выглядит трогательное и светлое прощание святого Франциска со своими братьями в финале картины Роберто Росселлини.

Подлинных фактов из биографии этого святого известно не так уж много. А потому уже много веков назад имя его обросло множеством легенд, изобилующих как рассказами о непостижимых чудесах, так и примерами бесконечного сострадания и любви к людям. Если имя это вам мало знакомо, то стоит обратиться к более достоверным и авторитетным источникам. Скромная же и малоизвестная лента итальянского режиссёра отнюдь не претендует на объективность и детально воссозданную картину той эпохи. Она не затрагивает детских лет, юности и последние годы жизни Франциска Ассизского. Ничего не рассказывает нам о том, как он презрел богатство и стал на трудный путь свой земной. Она повествует лишь о нескольких эпизодах его жизни, относящихся ко времени признания «нищенствующих братьев» в качестве ордена францисканцев.

«Франциск, менестрель Божий» — вторая часть трилогии Росселлини «о вере», начатой мрачной по духу «Стромболи» и оканчивающейся горькой, но очищающей «Европой 51». В создании своеобразного жизнеописания святого Франциска можно прочесть стремление режиссёра найти ответ на вопрос о бедственном положении итальянского народа, ещё только начинавшего оправляться от тяжёлых ударов и потерь страшной войны. Ведь именно в те давние времена идеал бедности и отказа от мирских благ в уподоблении Христу переживал невероятный подъём, вдохновлённый примером сына богатого купца, оставившего родной дом и знатное имя ради служения Богу и людям. В любом случае новый фильм Росселлини явился глотком свежего воздуха и естественным продолжением поэтического воспевания начал бытовой жизни в его первой патриотической трилогии.

Десять коротких зарисовок из жизни нищенствующей братии начинаются дождливым днём, лишившим монахов последнего крова и пищи. Но они не думают отчаиваются и дружно начинают строить себе скромное жилище из камня. Их смирение перед невзгодами глубоко и искренно. И пример столь благочестивой жизни в ладу с самим собой способен натуральным образом смутить и отяготить душу всякого неверующего и слабого духом зрителя. Но Росселлини вовсе не хочет казаться нравоучительным и пытается пролить свет на учение Франциска очень понятным и даже забавным образом. В своём послушании новоявленные братья-францисканцы доходят порой до непостижимого предела. А их наивное простодушие и слишком буквальное понимание слов отца Франческо то и дело приводят к нелепым ситуациям. Так, брат Джинепро в порыве милосердия не единожды раздаёт прохожим беднякам всё, вплоть до собственной рясы. Пыл же его стремления обратить каждого встречного в истинную веру не угасает ни перед полным пренебрежением его словами, ни перед обильными поколачиваниями, ни даже под угрозой неминуемой смерти. А брат Джованни давно уже впал в детство, но его трогательная и преданная любовь к Франческо способна искупить даже отчаянную попытку сварить похлёбку из дров на костре из зелени и овощей.

Хотя Росселлини позволяет себе некоторую вольность в заигрывании с христианской моралью, его ироничный взгляд на неё ничуть не коробит. Напротив, такое видение унылого и невыносимого в привычном понимании следования заповедям выглядит наиболее доступным и убедительным. Монахи живут среди лесов и полей, спят на земле и питаются пресной похлёбкой. Но отказ от внешних радостей жизни вовсе не означает отказа от внутренних. Причиной для них могут послужить самые незначительные события, будь то строительство шалаша, или скромные приношения местных крестьян, или добрые пожелания на словах, или же качание на бревне с деревенскими ребятишками. Строгое каждодневное послушание и проповедь не делают души этих людей чёрствыми и холодными. Они полны ребячливого восторга и живой непосредственности. Характер их лёгок, они способны смеяться, бегать и прыгать не хуже любого ребёнка. Такое поведение братьев вызывает понимающую и умилительную улыбку, но отнюдь не осуждение. Оно вполне соответствует жизнелюбивому нраву Франциска, обладающего к тому же глубоко чувствительной и поэтичной душой. И прозвище «менестрель» — хотя и шутливо-ласковое, очень верно передаёт его характер. Его хвалебная песнь Брату Солнцу и Брату Ветру, Сестре Воде и Матери Земли звучит в начале фильма проникновенным и торжественным гимном всему живому. После этих слов и всех его поступков без преувеличений возникает желание слиться в едином жизненном порыве с каждой божьей тварью, с каждым камнем и деревцем до последнего его листочка.

Фильм Росселлини настолько непритязателен и аскетичен, что говорить о какой-либо предвзятости или даже доминирующей идее почти не приходится. Кажется, что единственно допустимая трактовка — желание показать всё так, как оно могло бы быть. Неприкрытый же комизм, сквозящий почти в каждой из поведанных историй, представляется необходимой долей той истины жизни, которую проповедовал святой Франциск. Иными словами — полное отречение от мира в собственной душе вовсе не означает унылого и безрадостного существования в нём. Но, конечно, это удел немногих. И, конечно, идеал этот остаётся недостижимым и кажется почти невероятным в наши дни. Тем сильнее этот контраст пробуждает чувство тихого счастья от вида простой и безмятежной жизни монахов, на полтора часа погружая тебя в совсем иное мироощущение. В картине Росселлини снялся лишь один профессиональный актёр, оставив в памяти неповторимый образ гротескного тирана некоего северного государства. А вот братья-францисканцы и сам святой здесь — самые простые люди с самой ординарной внешностью. Нельзя сказать, что святой Франциск получился у Росселлини однобоко благообразным или же, напротив, бесконечно страдающим и метущимся. Образ его здесь практически достигает золотой середины, раскрывающей нам сложную, но гармоничную личность. Точно так же и картина самого режиссёра балансирует на грани серьёзного и весёлого, не отдавая предпочтения ни тому, ни другому. Очевидно, выбор остаётся за каждым.