"Вдох-выдох" (2019)

Оригинал взят у Ксения Пересторонина в Дыхательная гимнастика в интерпритации Дито Цинцадзе. Очень сильное кино не для всех.

Кинопоиск

Если вы бывали в Грузии, знакомы с менталитетом и нравами этой маленькой, но гордой страны, если вы восхищены красотами, гостеприимством и радушием местных жителей, то «Вдох-выдох» рискует преломить ваш угол зрения с такой силой, что вы почувствуете физическую боль от увиденного. Острая социальная кинокартина Дито Цинцадзе отодвигает культурный фасад, показывая неприятные вещи того, что грузины хранят в сундуках и чемоданах под большим замком. Здесь совсем нет роскошных застолий и мелодичных распевов, но много задворков Тбилиси, разрушенных зданий и таких же изуродованных стереотипами людских судеб. 

Ирина – 37-летняя женщина, возвращается в родной дом после нескольких лет тюрьмы. Муж Иракли, свекровь десятилетний сын и дочь-подросток встречают ее без особой радости, но обычаи требуют устроить показательное застолье, где каждый изображает торжество воссоединения семьи. Когда двери за гостями закрываются, в обветшалой квартире все погружается в равнодушие и статичное смирение с происходящим. Ирина пытается поговорить с дочерью, но она игнорирует мать презрительным молчанием. Попытки обнять сына также терпят крах. Муж, будто бы не было долгого расставания, ноет о своей несчастной жизни и безработице. Свекровь без конца причитает и жалуется на отнимающиеся ноги во время мифической болезни. О том, как женщине жить дальше, не знает никто, даже она сама. 

Участие в программе для бывших заключенных предполагает переобучение, помощь в трудоустройстве. Ирина обязана посещать группу поддержки таких же людей, оказавшихся после тюрьмы вне социума. Здесь она знакомится с сыном женщины, сидевшей с ней в одной камере и они проникаются взаимной теплотой и симпатией на фоне общих трудностей. Руководители программы предлагают преступившим закон нелепую помощь: бесплатное посещение йоги, билеты на водное поло, обещания лучшей жизни. Все это не облегчает поиск работы, но отчасти помогает разобраться в себе и своих ощущениях: на занятиях йоги, во время дыхательной гимнастики внутри Ирины щелкает метафоричный тумблер восприятия и она резко меняет свое безвольное отношение к происходящему. 

Лизгинку на авансцене разрушенной жизни станцуют все: инфантильный муж, который спрятался за спиной своей жены, струсил и предал; манипулятор-свекровь, приучившая внука спать с собой в одной кровати для дистанцирования от матери; дочь, которая ненавидит все семейство и себя в том числе. Легкими шаркающими шагами медленного повествования режиссер рассказывает нам истинные причины дикого преступления, за которое отсидела немалый срок Ирина, продемонстрирует чужую неспособность принимать решения и решать проблемы, столкнет нас с уходом и бегством от сложных ситуаций, которые можно было решить менее травматично для всех. Будет здесь и убийство, и переосмысление, и принятие себя, и пара совсем неприятных моментов, выводящих общую формулу: нельзя жить кому-то в угоду, нельзя делать вид благополучной жизни только из страха общественного мнения. И здесь четко прослеживается стереотипная национальная черта, в которой грузины предпочитают смириться с любым собственным несчастьем, потому что им убийственно сложно наплевать на фразу «а что люди скажут?» и они могут до конца жизни жить в угоду чужим суждениям и сплетням, принося в жертву собственные чувства, любовь и радость.