"До свидания, дети" (1987)

Оригинал взят у lev_semerkin в «ДО СВИДАНИЯ, ДЕТИ», Л.Маль, Франция, 1987 г. (8)

Кинопоиск

”Я очень долго не решался браться за эту вещь, потому что события, о которых там идёт речь, в огромной мере повлияли на всю мою последующую жизнь. То, что произошло в январе 1944 года, пробудило во мне желание работать в кино. Случившееся столь разительно противоречило тому, чему меня прежде учили, что мне стало казаться, будто рушится мир. И мне захотелось пойти наперекор.” 

Луи Маль

 Фильм очень простой, почти линейный, автобиографический. На первый взгляд он банален как детский энурез. Для самого ребенка проблема, конечно, имеет самое большое значение, но для окружающих – частный случай, частная история. Вполне предсказуемая. Учеба в католическом колледже во время Второй Мировой войны, отношения с матерью, с братом, с одноклассниками, с учителями. Тяготы и лишения военных лет (нашего зрителя эти «тяготы и лишения» могут «потрясти» лишь в ироническом смысле, да и сам режиссер знает им цену; вот ресторанное меню «голодных лет» – крольчатина по карточкам, картошка, жареная на маргарине, и бутылка вина). Снято хорошо, культурно, но обыкновенно, без блеска. Форма безыскусна, интрига предельно проста – в колледже под чужой фамилией скрывается мальчик еврей Жан, в финале его уводят немцы на глазах главного героя. 

История, произошедшая с самим режиссером в 1944 году была настолько важна для него, что он много лет пытался, но так и не решался превратить ее в сценарий. Первая попытка была в 1962 году в Алжире , вторая в 1973 году во время работы над фильмом «Лакомб Люсьен». Видимо безыскусность фильма – следствие личной значимости, когда любые киноизыски (сюжетные, операторские) выглядят неуместно. 

Но этот фильм важен не только в контексте жизни Луи Маля, но и в контексте его творчества. Здесь режиссер отдает старые долги. Сценарий уже является таким «долгом». Второй долг возник после «Лакомб Люсьена» - в первоначальном варианте сценария Люсьена выгоняли из колледжа, как и Жозефа, одного из героев «До свидания, дети», образ Жозефа продолжает тему Люсьена. Резкая критика фильма «Лакомб Люсьен» вызвала желание если не оправдаться, то снять двусмысленность, прояснить позицию и отчасти скорректировать односторонность «ревизионистского» взгляда на войну. Режиссера критиковали, что не показал должным образом французов, которые сопротивлялись оккупационным властям. Здесь есть такой герой – настоятель колледжа отец Жан. Замечателен эпизод проповеди, обращенной к состоятельным родителям учеников, проповеди почти социалистической («легче верблюду пройти через угольное ушко»). Такой образ священника это еще и компенсация юношеского антиклерикализма Маля. Можно вспомнить аббата-мафиози из «Вора», ну и апофеоз – лихое отрывание головы епископу в фильме «Вива, Мария!». Возможно в зрелом возрасте режиссер испытал потребность этот хулиганский эпизод как-то скомпенсировать. 

Прямота фильма связана еще и с тем, что Маль фактически снимает автопортрет, показывает зарождение своих главных интересов и привязанностей, от интереса к женскому полу (эпизодическую роль учительницы музыки сыграла Ирен Жакоб) до интереса к джазу (во время воздушной тревоги Жан показывает Жюльену джазовые ходы на пианино). А самый счастливый эпизод фильма – тот, где все герои вместе (преподаватели, ученики и Жозеф среди них) смотрят фильм Чаплина. 

Одно из главных качеств режиссера – любопытство, интерес к крайностям, также зародилось в детстве. В данном случае это интерес к изгоям. Около главного героя две симметричные фигуры – Жан Бонне и Жозеф. Оба отмечены, выделены из других мальчиков не только тем, что один новенький и прячется под чужой фамилией, а другой работает на кухне и торгует на черном рынке, они и физически другие: Бонне – левша, Жозеф – хромой. Сюжет фильма построен как постепенное сближение героя с Бонне и постепенный разрыв с Жозефом. 

В «До свидания дети» Маль доводит до совершенства свой любимый режиссерский прием. Он долго и тщательно настраивает зрителя определенным образом, чтобы потом всё внезапно перевернуть. Здесь этот прием применен к показу оккупантов. Немцы показаны пунктиром. Каждый следующий штрих (эпизод с участием немцев) все более четкий и все более позитивный. С каждым следующим появлением они дают все более внятный сигнал – «мы - свои». 

Поначалу просто фон: 

1) первый эпизод фильма, Жюльен Контен прощается с матерью, по перрону проходят солдаты.

2) Второй эпизод тоже совсем мельком - немецкий солдат говорит сторожу колледжа, что хотел бы исповедаться. 

3) Потом еще один очень короткий эпизод – детей приводят в баню, из раздевалки выходят немецкие солдаты и один из них треплет мальчика по голове. 

Эпизод на первый взгляд совершенно незначительный, сцена в бане нужна режиссеру совсем не для этого. Но вспомним начало фильма Франсуа Трюффо «Последнее метро». Мальчик – сын консьержки играет во дворе, проходящий немецкий солдат треплет его по голове. Мать кричит – или домой! И в следующем эпизоде мы видим в окно, как она моет мальчику голову в тазу. Малозаметным для непосвященных образом, очень деликатно, но твердо Маль продолжает полемику, начатую фильмом «Лакомб Люсьен», полемику с традицией романтического пафосного изображения войны и Сопротивления. 

Потом следуют две развернутые сцены: 

4) Немецкий патруль нашел мальчиков заблудившихся в лесу. Узнав, что они из католического колледжа, жандарм говорит: "мы баварцы – католики". И уже в колледже жандармы с юмором реагируют на то, что их обзывают «бошами» (можно «бошам» забрать одеяло?). 

5) Наконец ключевая сцена - в ресторане. Немецкий офицер за соседним столиком «положил глаз» на госпожу Контен. Когда туда приходит французская полиция и устраивает проверку документов, а потом цепляется к Франсуа, брату Жюльена, немец встает и грубо выгоняет французских полицейских. 

Вся эта постепенная настройка нужна режиссеру для контраста, для подготовки к финальным сценам. 

6) Прямо на урок входит гестаповец и несколько немецких солдат, они забирают Жана, а потом солдаты обыскивают колледж и в самой последней сцене уводят пойманных евреев и отца-настоятеля . 

Мир, который ребенку казался целостным, раскалывается, причем одновременно по нескольким осям. На мужское и женское. На богатых и бедных. На французов, евреев и немцев. На католиков и иудеев. Если понимать название фильма не буквально, а как метафору, то она означает прощание с детством. Во всех смыслах, и личном и кинематографическом (такие фильмы как «Последнее метро» это тоже «детство»).