"451º по Фаренгейту" (1966)

Оригинал (отредактированный) взят у chukcheev в (без темы)

Кинопоиск

Экранизация Франсуа Трюффо романа Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту»  интересна как пример того, с чем сталкивается художник, переходя из одной повествовательной материи в иную, в нашем случае – в визуальную. 

Брэдбери, не покидавший пространство текста, удовлетворился, рисуя мир тоталитарного будущего, простым указанием на то, что в этом мире книги окажутся под запретом, их нельзя будет хранить, читать и тем более распространять – под угрозой наказания. Для Брэдбери и его читателей такого указания оказывается вполне достаточно: остальное дорисовывает фантазия, которая вычёркивает все запрещённое из повседневного обихода. Но для Трюффо, переносящего исходный текст на экран, этого оказывается уже недостаточно, ему мало просто сообщить зрителю, что этот дивный новый мир отторгает книги, зритель должен ощутить это отторжение визуально. 

Как это сделать? Вариант Трюффо – полностью изгнать всякое печатное слово из кадра, начиная прямо с титров, роль которых исполняет диктор, объявляющий имена создателей картины. У Брэдбери такого радикализма нет, письменные тексты (жена Монтага упоминает о присланном ей сценарии) присутствуют, хотя внимание на этом их присутствии не акцентируется, для Брэдбери важнее иное – изгнание печатных книг. 

Трюффо же, действуя в интересах визуализации, исправляет нерасторопность Брэдбери, но, вытаскивая хвост, увязает головой. И действительно, если печатное слово тотально вычищено, если, в качестве носителей информации, используются только картинки, то возникает вопрос, как вообще такое общество может существовать – чисто функционально? 

Как, например, быть с законами, распоряжениями, приказами, инструкциями? Запоминать на слух. Прекрасно – что-то можно заучить (как в школах учат таблицу умножения, не ограничиваясь однозначными, но включая и двузначные числа), но если речь пойдёт о сложных устройствах?.. Однако проблемы с эксплуатацией техники – это половина беды, самая жесть – эксплуатация людей. В мире Трюффо оказывается невозможно никакое управление и никакая бюрократия, поскольку основа основ её – личные дела, листки учёта, анкетные данные – представляют собой тонкие папки с несколькими фотографиями имярека. 

Но и это не самое странное. Очистив будущее от письменных текстов, Трюффо сталкивается с неразрешимой проблемой: если в его мире не учат читать (просто потому, что нет букварей), то как тот же Монтаг мог овладеть этим навыком (в фильме первую свою книгу он проходит по слогам, очевидно припоминая ослабленную долгим перерывом способность, но когда и кем была заложена это способность, не уточняется)? 

Словом, Трюффо остается лишь сочувствовать: попытка подправить Брэдбери только запутывает исходную невнятицу, когда конкретный образ (нацисты жгут неугодные книги) разрастается до принципа, которому подчиняется все повествование. 

Трюффо хотел как лучше, но отмеченные выше несообразности и трудности материального характера (британская студия, на которой снималась картина, не тянула масштабный блокбастер – с Механическим псом, ракетными автомобилями и финальным Армагеддоном) превращают его экранизацию «451 градуса» в ухудшенное подобие, мягко говоря, не самой удачной книги в истории литературы. 

Оказаться слабее Брэдбери было не так-то просто, но у Трюффо это, на удивление, получилось.