"Жертва для императора" (1991)

Оригинал взят у jack_kipling в "Жертва для императора"

Кинопоиск

Отличная экранизация по мотивам рассказа Куприна "Штабс-капитан Рыбников", сделанная в 1992 году режиссером Розой Орынбасаровой за безумный для того времени один миллион долларов. В начале девяностых сложилась некая мода на экранизацию рассказов Куприна, так двумя годами ранее выходит месхиевский "Гамбринус". "По мотивам" настолько хороши насколько может быть хороша режиссерская интерпретация. Легкое смещение акцентов и дополнительные штрихи к характерам превращают отличный драматический рассказ в настоящий киношедевр.

С одной стороны, Рыбников, в прекрасном исполнении Александра Спорыхина, очень похож на литературного - такой же мелкий потертый провинциальный офицерик, сующийся в кабинеты чиновников и на тусовки полусвета, с вечным нахально-просящими интонациями жалуется на горькую судьбину, стреляет папироски и берет "в долг" под свое фирменное "Бедность не порок, но большое свинство". Но вот только не он является основным агентом японского Генерального штаба. Штабс-капитан лишь "подсадная утка" для русской контразведки, сбивающий ее с настоящей агентурной сети, активно действующей в Петербурге. Его задача как можно дольше вести сыщиков по своему следу, пока не завершена основная операция и не выведены из-под удара ценные кадры. Хождения по лезвию бритвы во вражеском окружении на положении загнанного волка отражаются лишь в неожиданно накатывающих приступах ностальгических видений в которых нет ни пагод под сенью цветущей сакуры, ни дымящейся чашки зеленого чая в семейном кругу. Лишь немые черно-белые кадры бушующего океана.

Другой удачей стало изменение образа Щавинского. Здесь он не фельетонист, страстно пытающийся расколоть Рыбникова чисто из профессионального интереса, и настырно висящий на нем сутками, а лишь профессиональный литератор в пучине творческого и семейного кризиса, такой же неприкаянный и одинокий. В какой-то степени ему даже тяжелее, ведь, в отличии от штабс-капитана, он чужой среди своих. Никаких балаганных игр фельетониста в психологию нет и в помине. Все сводится к молчаливому "я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь". Единственное шутливое упоминание о проколе японца с архаичным "манускрипт" вместо "рукописи", будет сказано лишь в их общем светском представлении жене, которую, десятью минутами ранее, они застукают в гостиной литератора на кульминационной точке ее адюльтера с любовником.

Режиссер дарит Рыбникову достойную самурая смерть, пусть и в фешенебельном борделе, но Куприн все равно берет свое. Не попавший в руки жандармов со сломанной ногой штабс-капитан, тем не менее удостаивается циничной характеристике своих коллег, завершивших операцию, (одна из первых заметных ролей Алексея Гуськова) в купе поезда, уходящего из вражеской столицы. "Крупье" и "повар-китаец" мелком упоминают о жертве для императора.